— Ну, а что я получу взамен?

— Денег у меня нет

— Тогда дай мне пуговицу, а я дам тебе тарелку.

Тут все сумасшедшие принялись срывать с одежды пуговицы и покупать на них тарелочки. Прошел день, неделя, месяц, и вот наступил момент, когда у всех больных попадали штаны. Пуговицы кончились, и они уже не могли купить тарелочки. Но сумасшедший гончар, одержимый тарелочной манией, упорно продолжал их лепить. И вскоре в палате снова прохода не стало от тарелочек. Сумасшедший хотел сбыть эти тарелочки, но никто не думал их покупать.

— Друзья, вы должны купить тарелочки: ведь я сумасшедший и остановиться уже не могу — такая у меня мания.

— Да, но у нас больше нет пуговиц.

В ту ночь сумасшедший гончар не сомкнул глаз. На рассвете он собрал в саду у веранды своих приятелей.

— Друзья, — громко, с мольбой в голосе обратился он к остальным сумасшедшим. — Я всю ночь не спал, искал выход из положения. Вот вам ваши пуговицы. Отдаю их, и теперь вы опять можете покупать мои тарелочки.

Марио Грассо

Городское управление

Повестка дня была длинной-предлинной.

В тот вечер мэру нездоровилось. Он вошел в зал заседаний, кутаясь в плащ, и просипел:

— Добрый вечер, друзья.

— Здравствуйте, синьор мэр.

Городское управление было в полном составе, включая и асессора Альдо Паркилио, имевшего привычку сбегать всякий раз, когда принимались ответственные решения. За это коллеги прозвали его Неуловимый Альдо.

Адвокат Овцини, асессор по продовольственным вопросам, сидел в углу к перелистывал вечерний выпуск газеты, проклиная на чем свет стоит корреспондента, не упомянувшего о его выступлении относительно свежемороженного мяса. Остальные асессоры сгрудились у стола, как всегда, слушали анекдоты коллеги Лисино. На этот раз он рассказал анекдот, который понравился всем, и когда вошел мэр, они попросили Лисино его повторить

— Потом-потом, — сказал глава города и громко высморкался, — приступим к повестке дня... Да, а где же секретарь?

— Он в соседней комнате — асессор Овцини попросил его отыскать какой-то номер официального бюллетеня за прошлый месяц.

— Есть еще время рассказать анекдот, — вмешался помощник мэра.

— Нет-нет, давайте приступим к повестке дня и, пока не придет секретарь, обсудим вопрос об одностороннем движении. Пора принять окончательное решение.

— Категорически возражаю! — воскликнул асессор по дорожной безопасности, дернувшись так, словно его укусила оса. — Хотите ограничить свободу движения?! В таком случае я немедленно подаю в отставку!

— Но вы же знаете, что печать...

— Я знаю, что на печать мне начхать. Простите, господин мэр, вы сами — журналист, но не всякое слово произносят по делу. И потом, этот вопрос не стоит в повестке дня.

— Но я имел в виду интересы граждан, мне-то самому, как вы понимаете...

— К черту граждан, — вмешался асессор Музумечи. — Кто в конце концов представляет интересы граждан?! И разве не мы являемся истинными и лучшими гражданами? А остальные пусть трудятся, на хлеб семье зарабатывают.

— Ваше утверждение, — пробурчал асессор Овцини, встав и подойдя к столу, — представляется мне, коллега Музумечи, крайностью. Да-да, это крайность, ибо разве можно всерьез утверждать, что мы первые граждане и потому способны выразить и защитить все до одного интересы избирателей.

— Я говорил не об избирателях, уважаемый коллега Овцини. Но раз вам так хочется все ополитизировать, считайте мои слова крайностью. И учтите, это в буквальном смысле слова мое последнее на сегодня утверждение.

- Последнее причастие, — глупо хихикнув, добавил асессор Паркилио.