– Этого и не нужно. Я буду тратить их так быстро, как вы сможете превращать мое состояние в золото или его эквивалент. Деньги будут возвращаться в обращение снова и снова.

Пидмонт был ошеломлен.

– Но зачем? – он в отчаянье заломил руки. – Неужели вы не понимаете всех последствий этого шага? Мистер Смит, вы обязаны разъяснить нам цель и смысл вашего решения…

Мистер Смит ответил:

– Цель очевидна. И псевдоним «мистер Смит» тоже больше не нужен. Вы можете называть меня Шири – профессор Алан Шири. Видите ли, джентльмены, вопрос, который вы мне задали относительно путешествий во времени, оказался чрезвычайно интересным. И в конце концов я смог, как полагаю, решить эту проблему. Единственное, чего мне недоставало, это огромных количеств энергии, чтобы предпринять экспериментальную проверку своей теории. Если бы мне дали такое количество энергии – это чуть больше того, что сейчас производит вся энергетика Земного шара, – то я смог бы совершить путешествие во времени.

– Но… но зачем? Все это, все это… Тресты, картели, правительства, перевороты, войны… – голос Уоррена Пидмонта прерывался от избытка чувств.

Мистер Смит – он же профессор Алан Шири – как‑то странно посмотрел на него.

– Затем, чтобы я мог съездить в древнюю Венецию, чтобы там предпринять некоторые предварительные шаги к тому, чтобы накопить достаточную сумму, чтобы на эти деньги добыть необходимое количество энергии, с помощью которой я смог бы съездить в древнюю Венецию…

– А шесть столетий истории человечества? – сказал Рами Марду, представитель Азии, так тихо, что его было едва слышно. – Неужели все это только для того, чтобы…

Профессор Шири бросил на него нетерпеливый взгляд.

– Не будете же вы, сэр, утверждать, что во все остальные столетия история человечества была более осмысленной?

Радикальный центр

Первые смутные подозрения должны были бы зародиться у меня еще в тот раз, когда я зашел в забегаловку на углу и сказал Джерри:

– Дай‑ка мне пачку курева.

Джерри знал мой сорт. Вот уже пять лет он перебрасывал мне сигареты через стойку.

– Слушаюсь, сэр, – сказал он. – Получите, мистер Майерс.

Я уставился на незнакомую упаковку.

– Какого черта, что это? – спросил я, не прикасаясь к пачке.

Джерри изобразил идиотскую улыбку.

– То, что вы просили, – ответил он.

– Я курю «Лаки страйк» – это часть моего имиджа, сказал я мрачно. Мы не были с Джерри друзьями, просто общались несколько лет. Кроме того, этим утром времени у меня было только на чашку кофе.

– Вы просили «Курево», – сказал он. Я посмотрел на Джерри. Наконец я взял пачку. На этикетке было написано: «Курево».

Я фыркнул, как если бы услышал неудачную шутку клерка, и перевернул пачку – просто чтобы посмотреть, что там есть еще. На торце было написано: «Если от каких‑то сигарет вы и заработаете рак легких, то от „Курева“ вы получите его наверняка».

– Хорошо, – сказал я. – Попробую.

– Все так делают. – Джерри снова идиотски улыбнулся.

Я не тонкий ценитель табака. Для меня эти сигареты ничем не отличались на вкус от любых других. Скорее всего я купил их с мыслью, чтобы можно было, выудив пачку из кармана, со словами «держи курево» кого‑то угостить. «Тонкая» шутка.

Я нашел место, где смог опустить свой «фольксаэро», и продолжил оставшуюся до редакции часть пути пешком.

На витрине винного магазинчика поменялась экспозиция.