|
Если вы сравните этот случай с загадочными преступлениями прошлых лет — заметьте, с преступлениями нераскрытыми, которые, я думаю, так и останутся нераскрытыми, — то что вы увидите? — он помолчал и оглянулся вокруг. — Вы найдете много общего с этим происшествием. Например, то, что лицо — обратите внимание, только лицо — было обезображено, как будто для того, чтобы помешать опознанию. Чтобы вычеркнуть из жизни личность убитого. И вот увидите, несмотря на самое тщательное расследование, преступника не найдут. На что это указывает? На организацию. Именно на организацию. На влиятельные силы, которые стоят за сценой. В этом самом журнале, который я сейчас читаю, — он выразительно постучал по странице, — есть рассказ, не вымышленный, заметьте, а извлеченный из полицейских архивов, об одном из таких тайных обществ: они метят людей, против которых имеют зуб, и уничтожают их. А потом ставят на лицах знак тайного общества и так прячут следы преступления, что никто не может его раскрыть, — еще бы, у них и деньги, и все возможности.
— Я, конечно, читал о таких вещах, — согласился толстяк, — но думал, что это относится в основном к средневековью. Когда-то такое происходило в Италии. Как называлась эта организация? Гоморра, да? Разве Гоморра в наши дни существует? — Вы в точку попали, когда сказали об Италии, — продолжал аккуратный человечек. — Итальянский ум создан для интриг. Взять хоть фашизм, например. Сейчас это, конечно, у всех на виду, но начиналось все с тайного общества, уверяю вас. И если вы заглянете вглубь, то будете удивлены: эта страна, как соты медом, набита всякими тайными организациями. Вы согласны со мной, сэр? — Да, да, джентльмен, без сомнения, бывал в Италии и все об этом знает, — сказал толстяк. — Как вы думаете, сэр, это убийство — дело рук Гоморры? — Надеюсь, что нет, могу даже точно сказать, что нет, — ответил пассажир первого класса. — Хотя, я понимаю, дело в этом случае становится куда менее интересным. Сам-то я предпочитаю скромное, тихое, отечественное убийство, что-нибудь вроде миллионера, найденного мертвым в библиотеке. В ту минуту, как, открыв детектив, я вижу там каморру, мой интерес к книге превращается в пепел — своего рода Содом и Каморру, если можно так выразиться... — Если исходить из того, что называют художественностью, — сказал новобрачный, — то я с вами согласен. Но этот случай — особый, и джентльмен в чем-то, наверное, прав. — Возможно, — согласился пассажир первого класса, — хотя, не зная деталей... — С деталями тут все довольно ясно, — прервал его аккуратный человечек. — Этот несчастный был найден на пляже в Ист Фелхэме сегодня рано утром. На нем не было ничего, кроме купального костюма. И лицо изувечено самым зверским образом. — Минуточку. Начнем с того... Кто он? — Его еще не опознали. Одежда была унесена. — Похоже на ограбление, — высказала предположение Китти. — Если это ограбление, — возразил аккуратный человечек, — то почему так изуродовано лицо? Нет, одежду взяли, чтобы помешать опознанию. Эти общества всегда так делают. — Его чем-нибудь ударили? — спросил пассажир первого класса. — Нет, — ответил толстяк, — он был задушен. — Для итальянских методов убийства нехарактерно, — заметил пассажир первого класса. — Да уж... — протянул толстяк. Аккуратный человечек был, казалось, смущен. — Если он пришел на пляж искупаться, — сказал худощавый мужчина, — значит, на чем-то он в Ист Фелхэм приехал. И наверняка, кто-нибудь его видел. В сезон отпусков это довольно оживленное место. — Только не Ист Фелхэм, — возразил толстяк. |
