Железнодорожник стоял у окошка и, тыча в него кулаком, ругал по матери и платежный поезд, и плательщика, и того, кто его послал, и туман, и 435-ю версту.

Заявил жене:

- Ну, он у меня обратно поедет, поймаю, он мне заплатит!

Ждал до 23 числа. Пять дней. И через 5 дней прошел обратно платежный поезд без малейшего свистка и остановки. Железнодорожник побагровел, взял огрызок карандаша и написал письмо в "Гудок".

"Важно, благородно промелькнул наш желанный платило со скорым поездом. Остается смотреть вдаль, раскинув свои глазные пупыри на плоскогорье небесного свода, и ждать бесконечного предания самих себя обалдению.

Заступись за нас!"

"Гудок", 10 декабря 1924г.

РЕВИЗИЯ

(из рабкоровских сцен с натуры)

Дверь станционного помещения скрылась и впустила ревизора, а за ревизором ввалилось бледное станционное население.

Ревизор, впрочем, произвел не страшное, а скорее приятное впечатление. Он был гладенько выбрит, почему-то пахнул резедой, руки его были сложены на животике, и животик этот колыхался, а левая ножка прихрамывала, как простреленная. Кроме того, он смеялся оригинальным образом - с треском и звоном, как будто внутри у него помещался музыкальный ящик.

- Только в управлении Западных таких и делают! - восторженно шепнул один конторщик другому.

Начал ревизию ревизор с того, что выпустил свою музыку:

- Хе-хе-хе, - а затем заиграл дальше: - А у вас здесь очень мило... Столики, окошечки, бумажки... Э-э-э... это что такое?

- Конторские книги, - отрапортовал начальник станции.

- Очень, очень красивые. Тяжелые какие. А-а... э... это что такое? Рядом с книгами? Черненькое... кругленькое?

- Чернильница, - отрапортовал начальник станции.

- Помилуйте, какая же чернильница! Что вы, мой дорогой!.. Которая с бантом?

- Это конторщица, - удивленно ответил начальник станции.

- Очень, очень мила.

Тут ревизор насадил на нос пенсне и через все помещение проследовал непосредственно к конторщице. Левая ножка его при этом запрыгала, как на пружине.

- Драсте, товарищ!

- Здравствуйте, - ответила конторщица, почему-то густо краснея.

- Трудитесь все? Очень, очень хорошо. Пишете?

- Пишу, - ответила конторщица замогильным голосом.

- Что же вы пишете, милая? - спросил ревизор и изогнулся у стола.

- Все, что ни прикажут, - ответила конторщица почтительно.

- Э-э-э... Да вы послушная, как я вижу. Это хорошо! А это что такое?

- Кавычки, - ответила конторщица.

- Какая прелесть! Никогда не видал таких красивых кавычек. Только такой ручной и можно вывести такие прелестные кавычки. Чья это ручка, позвольте узнать?

- Казенная, - ответила конторщица, а потом добавила, еще гуще краснея: - А это моя собственная. Не трогайте.

- Очень, очень милая ручка. Такой бы ручке да маникюрчик, а она кавычки тут всякие пишет! И глазки. Ваше как имя, товарищ конторщица?

- Анна, - ответила конторщица.

- Анютины глазки, стало быть! Хе-хе... Ги-ги!

- Ги-ги?! - очень удивленно отозвались станционные.

- Ну, хорошо, не буду вам мешать. Я вижу, что у вас все в порядке. Тетради... Книги... Очень, очень мило. Ну-с, итак, всего лучшего. Оревуар!

- Честь имеем кланяться, - отозвались станционные и, почтительно расступившись, пропустили ревизора. Он торжественно прошел в дверь и отбыл.

Когда дверь за ним закрылась, начальник станции развел руками и заявил:

т - Сорок пять лет живу на свете и ничего подобного никогда не видел. Вот это ревизор так ревизор!

- Легкая личность, - согласились все и разошлись по своим домам.

"Гудок", 24 января 1925 г.

ПРИКЛЮЧЕНИЯ СТЕНГАЗЕТЫ

(ее собственный дневник)

Я - стенгазета.