Мне стало ясно, что с Костей надо действовать твёрдо. Поэтому я решил зайти к нему завтра после школы и поговорить серьёзно. Если он не захочет признаться матери и не вернётся в школу по своей воле, то я пригрожу, что не буду больше врать Ольге Николаевне и не стану его выгораживать, потому что от этого для него получается только вред. Если он не поймёт, что это для его же пользы, то пусть обижается на меня.

Ничего! Я перетерплю, а потом он сам увидит, что я не мог поступить иначе, и мы снова подружимся с ним. Как только я это решил, у меня на душе стало легче, и мне сделалось стыдно, что я до сих пор ничего не сказал маме. Я тут же хотел встать и рассказать обо всём, но было поздно, и все давно уже спали.

Глава пятнадцатая

На другой день всё вышло не так, как я ожидал. Я хотел после уроков зайти к Шишкину и в последний раз серьёзно поговорить с ним. Но так как я всем говорил в школе, что Шишкин болен, то всё наше звено решило навестить больного товарища. Я испугался и сейчас же после уроков помчался к Шишкину, чтоб предупредить его. Прибегаю к нему. Он увидел меня и говорит:

— Знаешь, я могу уже вверх ногами стоять! Нужно стать у стенки, перевернуться и держаться ногами за стенку.

— Некогда,— говорю,— сейчас вверх ногами стоять. Ложись скорее в постель.

— Зачем?

— Ну, ты ведь болен.

— Как — болен?

— Да я ведь всем говорил в школе, что ты болен. Сам ведь просил!

— Ну, просил!

— А теперь вот сейчас к тебе ребята придут.

— Да что ты!

Тут он моментально нырнул в постель, как был, в одежде, в ботинках, и накрылся одеялом.

— Что же мне говорить ребятам? — спрашивает.

— Что ж говорить? Говори, что болен. Больше говорить нечего.

Скоро пришли ребята. Они разделись в коридоре и вошли в комнату. Шишкин натянул одеяло до самого подбородка и с беспокойством поглядывал на ребят. Ребята говорят:

— Здравствуй, Шишкин!

— Здравствуйте, ребята! — говорит он.

А голос у него такой слабый-слабый! Ну прямо настоящий больной!

— Вот зашли тебя навестить,— сказал Юра.

— Спасибо, ребята, садитесь.

— Ну, как ты себя чувствуешь? — спросил Ваня.

— Да так…

— Лежишь?

— Лежу вот.

— Скучно тебе небось лежать всё время? — спрашивает Лёня.

— Скучно.

— Ты один весь день?

— Один. Мама на работе. Тётя в училище.

— Мы теперь будем к тебе приходить почаще. Ты извини, что мы не приходили: думали — ты скоро выздоровеешь и сам придёшь.

— Ничего, ребята, ко мне Витя каждый день приходит.

— Мы к тебе тоже будем каждый день приходить, хочешь? — предложил Слава.

— Хочу,— говорит Шишкин.

Не мог же он сказать — не хочу!

 —    А что у тебя болит? — спросил Юра.

— Всё болит: и руки и ноги…

— Что ты? И даже ноги?

— Да. И голова.

— И что? Всё время болит?

— Нет, не всё. То пройдёт, пройдёт, а потом как заболит, заболит!

— У нас в квартире у одного мальчика тоже вот так всё болело. У него ревматизм был,— сказал Вася Ерохин.— Может быть, и у тебя ревматизм?

— Может быть,— говорит Шишкин.

— А доктор что говорит? — спросил Ваня.

— Ну, что он говорит!.. Что ему говорить? Ну, высунь язык, говорит. Скажи «а», говорит.

— А какая болезнь, не говорит?

— Болезнь эта вот… как её?.. Апендикокс.

— Что же это за болезнь такая — апендикокс?

— Сам не знаю,— пожал Шишкин плечами.