– А где гарантия, что ты не уезжаешь с другой женщиной?

Ромео даже рот открыл от удивления. Чего-чего, а этого он никак не ожидал.

– Да ты что, рехнулась, Джульетта? – завопил он.

Но синьора Тарчинини впала в столь великолепную ярость, что ей было не до рассуждений. Ей хотелось во что бы то ни стало найти причины, оправдывающие самое глубокое отчаяние, и она их находила, а найдя, в конце концов верила, невзирая на полную нелепость. Вспомнив картинки из журналов, которые она листала, сидя у парикмахера, Джульетта простонала:

– Там полным-полно блондинок в бикини!

– Ну знаешь, Джульетта, в моем возрасте…

– Ты все еще красавец мужчина, чудовище!

Польщенный комиссар гордо выпрямился – слова жены приятно щекотали его самолюбие.

– Не стану отрицать, я все еще могу произвести кое-какое впечатление, – с напускной скромностью проговорил Ромео.

Синьора горестно икнула, и мужу пришлось заключить ее в объятия, что было не так уж просто, учитывая внушительные размеры матроны.

– …Но зачем далеко искать то, что имел счастье обрести дома? Для меня ты навсегда останешься самой красивой, моя Джульетта…

Теплый, мурлыкающий голос, против очарования которого синьора Тарчинини не смогла устоять тридцать лет назад, покорил ее и на сей раз. Прикрыв глаза, Джульетта уговаривала себя, что, в конце концов, она вполне достойна соперничать со звездами Голливуда. Супруга комиссара обладала таким же богатым воображением, как и ее муж.

– Во всяком случае, предупреждаю тебя, Ромео: если не вернешься, я поеду искать тебя вместе с детьми!

Дома, в прекрасном особняке, где она жила вместе со всей родней мужа, Джульетта Лекок заканчивала завтракать, когда ей неожиданно принесли телеграмму, извещавшую о скором приезде отца. Сначала мысль о встрече со старым добрым папой обрадовала молодую женщину – ей ужасно не хватало его гневных вспышек, сердечности и вечных приключений – в пуританском великосветском обществе, куда она попала, все это не принято. Джульетта заранее смеялась, представляя, как удивится и что будет говорить ее отец, оказавшись в Бостоне. Однако вскоре в душу ее закралось сомнение. Как воспримет вторжение комиссара Тарчинини чопорный клан Лекок? Непредсказуемые последствия подобного столкновения так встревожили Джульетту, что она побежала к мужу.

Сайрус А.Уильям сидел в роскошном кабинете, которому могло бы позавидовать любое министерство старой Европы. Со времен своего веронского приключения, закончившегося женитьбой на Джульетте Тарчинини, он почти не изменился. Внешне Лекок сохранял суровость, присущую представителям бостонского высшего света, но поездка в Италию открыла ему глаза и разубедила в том, что только американцы умеют жить по-настоящему. По правде говоря, Сайрус А.Уильям, если бы только посмел, охотно отказался бы от всех почетных должностей, полученных благодаря состоянию отца, и, забыв о высоком социальном положении, равно как и о методах борьбы с преступностью на всех широтах, удрал бы в Италию, где под ласковым солнцем можно ходить без галстука и носить сандалии на босу ногу. Но пуританское воспитание мешало Сайрусу жить свободно. К счастью, рядом оставалась Джульетта, и это не давало его душе засохнуть и очерстветь.

Лекок заканчивал великолепную фразу о роли справедливости в политике, когда в кабинет без стука вошла жена. Строгая атмосфера комнаты мгновенно преобразилась. Джульетта была красива, правда, может быть, не красивее многих американок, с которыми Сайрус сталкивался в гостиных Бостона, но красота ее казалась более живой и теплой, менее зависимой от массажистов, косметологов и прочих мастеров, работающих над совершенствованием женского тела.