|
Более того, уязвленный ответным взглядом короля, рыжий громила немедленно сообразил маленькую месть. — А я думал, Толик только эльфов трахает… — Совершенно верно, — не моргнув глазом, заметил Шеллар. — Только эльфов. Простите, маэстро Гаврюша, мы с вами не договорили… Вы собирались объяснить мне, что за лавочку вы только что упоминали. — Сколько раз тебе говорить, — перебил его Витька, с негодованием воззрившись на болтливого хозяина, — не треплись направо и налево о моей работе! Особенно людям, которых впервые в жизни видишь! И где моя куртка? — Вить, ты на ней сидишь. Король с сожалением отложил вопрос о лавочке на дальнюю полку своей безразмерной памяти, намереваясь уточнить потом у Жака. Пока же Шеллар занялся изучением Витькиной куртки, которую тот вытащил из под задницы и расправил, намереваясь надеть прямо на голое тело. При встряхивании из куртки вывалился здоровенный пистолет, раза в полтора крупнее лондрийского образца, так любимого его величеством. — Опять ты эту гадость ко мне в дом притащил! — возмутился хозяин. — Я забыл! — ворчливо отозвался Витька, пристраивая выпавшее оружие на место. — Я к нему так привык, что не замечаю. Да что оно тебе, мешает, в самом деле? — Какой любопытный образец! — Король с величайшим интересом наклонился вперед и безукоризненно любезно испросил разрешения посмотреть поближе. Ему и в самом деле было любопытно осмотреть невиданное ранее оружие, но все же не настолько, как он это демонстрировал. Сама куртка рыжего Витьки вызывала гораздо более жгучий интерес, чем пистолет, но король воздержался от слишком явных проявлений любопытства. Да и вряд ли можно было считать обычным любопытством вопрос такой важности. На рукаве вытертой до блеска, грубой холщовой куртки имелась поперечная нашивка. А на ней — один единственный знак, при виде которого сердце его наблюдательного величества подпрыгнуло, словно поморский придворный от удара королевского посоха о стол. Такой же знак был на шприце неизвестного злоумышленника с эгинского пляжа. И по логике вещей означал он цифру «пять». Пронзительный визг, раздавшийся где то поблизости, грубо прервал задушевное общение придворных дам. Конечно, причиной этого неприятного звука могла быть самая обычная мышь, но Ольга все же поспешила выглянуть в коридор, ибо никакая депрессия не могла быть помехой здоровому любопытству. Остальные обитатели и гости близлежащих комнат, видимо, рассуждали так же, и первое, что увидела Ольга, был ряд открытых дверей и толпа зрителей. Звездой представления была ее нерадивая служанка, которая с воплем и визгом неслась по коридору в направлении лестницы, ведущей к черному ходу. «Господи, она что, еще и дура, ко всему прочему?» — подумала Ольга и полезла за пистолетом, намереваясь сходить проверить, что же так напугало несчастную труженицу. А то мышь мышью, но вдруг в комнату и в самом деле заползло что то опасное… Когда официальная обстановка предписывала надевать платье (а во дворце она редко бывала другой), Ольга носила пистолет на бедре в специальной кобуре, пристегнутой к ноге. Все бы хорошо и удобно, только, чтобы его достать, приходилось задирать подол. Зрителей это позабавило еще сильнее, чем вопящая служанка, и кто то даже с одобрительным присвистом высказался насчет прелестных ножек. Небось забыл очки в будуаре у Камиллы… Припомнив, как это делали крутые полицейские в кино, Ольга живописно распахнула дверь ногой и ворвалась в комнату, водя пистолетом по сторонам. Страшный.монстр, так напугавший служанку, стоял у двери в ванную и как раз намеревался туда войти. — Ольга, ну что я тебе сделал? — устало и печально произнес он. — Сначала ты на меня наорала, как на прислугу, теперь с пистолетом кидаешься, как на врага. Неужели все настолько плохо? Безутешный возлюбленный походил на убитого горем погорельца, только что спасенного из под развалин героическими пожарными. |
