— И всё же! Тогда — ваши личные впечатления? — настойчиво спросил главнокомандующего невысокого росточка пожилой журналист в толстых цилиндрических очках. Он был одновременно и главным редактором довольно скандальной газеты «День», которая возникла, по современным меркам, давно, в начале девятнадцатого года, во время первого изгнания красных из Крыма.

— Ну что ж, отвечу. Я лично осмотрел участок фронта от Таганаша до Чонгара, который меня больше всего тревожил. Теперь я за него спокоен. Я уж не говорю о неприступных берегах Перекопа. Теперь, я уверен, Крым выстоит. Работы по укреплению позиций продолжают вестись, но даже в нынешнем виде противник едва ли сумеет преодолеть Сиваш. Крым стал крепостью, вторым Верденом.

— Ваше превосходительство, — обратился к Врангелю тощий лысый корреспондент «Русского слова». В газете он главным образом писал фельетоны и, как говорили, владел ядовитым пером. — Наши читатели задают нам много вопросов, на которые мы по мере своих сил и возможностей отвечаем. Но на один из таких вопросов, который наши читатели задают довольно часто, мы избегаем отвечать. Не сумеете ли вы ответить: уход наших войск их Северной Таврии — это военная тактика или обыкновенное бегство?

— Вы сами почти ответили на свой же вопрос, — ласково, как несмышленышу, сказал Врангель. — То, что иным кажется отступлением, беспорядочным бегством, на самом деле является тактическим ходом. Вспомните «Войну и мир» Толстого. Российское общество отход войск Кутузова за Москву считало паническим бегством. Вы помните, чем это кончилось? Мы поступаем едва ли не так же: организованно уходим в Крым, чтобы в зимнее время сохранить боеспособность армии. Весною отдохнувшая и окрепшая армия выйдет на просторы Северной Таврии и двинется дальше. Я ничуть не сомневаюсь, двадцать первый год станет годом окончательной победы над большевизмом, и мы еще отметим это событие в столице Первопрестольной. О каком бегстве вы говорите? Съездите на Чонгар или Перекоп. Войска планомерно и организованно, полк за полком, дивизия за дивизией, по заранее намеченному графику переправляются через Крымский перешеек.

— Согласованы ли все эти перемещения вашей армии с военными советниками союзников? — спросил англичанин. — Одобрены ли ими ваши действия? На какую помощь союзников вы рассчитываете? Продовольствием? Боеприпасами? Будут ли они ее оказывать?

— Эти вопросы, господин Колен, советую задать вашему правительству. Оно точнее ответит на этот вопрос.

Врангель решительно встал, поднял за цепочку брегет и, раскачивая им над столом, сказал:

— Сожалею. Но время нашего общения истекло. Я, конечно, мог бы подробно ответить на вопросы, заданные господином Коленом, но на это ушло бы слишком много времени. За его неимением, я отвечу коротко. Союзники на то и союзники, чтобы в трудную минуту можно было рассчитывать на их плечо. Наши действия они бесспорно одобряют, и, надеюсь, окажут нам посильную помощь.

Врангель спрятал в карман часы и добавил:

— Извините, что отвел вам так мало времени. Я высоко ценю ваш интерес к событиям, которые здесь, у нас, происходят. Совершенно не имея времени, я все же принял вас, дабы не прослыть среди журналистов человеком необщительным и скрытным. Я сейчас отбываю в Севастополь для важных встреч. Естественно, возникнут новые новости — они возникают сейчас не только каждый день, но и каждый час, и даже чаще. С удовольствием поделюсь ими с вами в ближайшие же дни. До встречи! — и, слегка кивнув головой, Врангель удалился в свои апартаменты через боковую дверь.

Журналисты, покинув теплый салон-вагон, спустились на железнодорожную насыпь. Подморозило, под ногами похрустывал тонкий ледок, покрывший мелкие лужицы. На черном небе перемигивались, обещая мороз, крупные звезды.

К вагону командующего, стоявшему на путях, был уже прицеплен паровоз.