Я говорил и говорил, удивляясь сам себе. Мне нравилось разбираться в сложных рецептах и чем больше я говорил тем больше увлекался в процессе.

Отшельник Вэй слушал меня с возрастающим интересом. Его брови поднимались все выше и выше, а на лице появилось выражение, которое я не мог точно определить — удивление? Одобрение?

— Хм-м, — протянул он, когда я наконец замолчал. — Возможно, в мире не весь молодняк бестолковый. Где ты научился алхимии, юнец?

— Я самоучка, великий отшельник, — ответил я, без малейшей тени гордости. — Просто много практиковался и…

— Самоучка, значит? — перебил меня Вэй. — И при этом заметил ошибки в рецепте, который я сам составил пятьсот лет назад? В рецепте, в котором остальные ничего такого не находили? Неужели меня окружают одни подхалимы? Хм-м…

Отшельник Вэй задумчиво погладил свою длинную седую бороду, его глаза, казалось, оценивали меня с новым интересом. Внезапно он потянулся к стопке свитков на столе и вытащил один из них. Свиток выглядел древним, его края были потрепаны, а пергамент пожелтел от времени.

— Ну-ка, парнишка, — проскрипел он, протягивая мне свиток, — посмотри-ка на этот. Что скажешь?

Я осторожно взял свиток, чувствуя, как по моим пальцам пробежала легкая дрожь от соприкосновения со старой бумагой. Развернув его, я начал внимательно изучать содержимое. Это был еще один алхимический рецепт, но гораздо более сложный, чем предыдущий.

Пока я читал, я чувствовал на себе пристальный взгляд отшельника. Казалось, он ожидал от меня чего-то особенного. Я понимал, что это своего рода экзамен, и старался не упустить ни одной детали.

Чем дольше я изучал рецепт, тем больше понимал, что отшельник Вэй, при всей своей мудрости и опыте, не был настолько глубоко погружен в тонкости алхимии, как можно было бы ожидать. Правда, и ошибки в рецепте были не столь очевидными, их можно было заметить, только имея большой опыт работы с различными ингредиентами и понимая их взаимодействие.

Я начал объяснять свои наблюдения:

— Здесь, великий отшельник, если заменить корень огненного лотоса на пыльцу ледяного кристалла, эффект пилюли усилится в несколько раз. Но для этого нужно будет изменить процесс приготовления — сначала нагреть ингредиенты до точки кипения, а затем резко охладить. Вот только это необходимо сделать быстро, иначе компоненты будут взаимодействовать иначе.

Вэй слушал меня с нескрываемым интересом, его брови то поднимались, то опускались, создавая на лбу причудливый узор морщин.

— А вот здесь, если добавить каплю эссенции тысячелетнего белого пещерного гриба перед последним этапом приготовления, можно избежать нестабильности пилюли при хранении. Это позволит увеличить срок ее действия с нескольких дней до нескольких месяцев. Но тут уже надо экспериментировать.

Пока я говорил, заметил, что техника «Безоблачного Неба» больше не подсвечивает ошибки в рецепте сразу. Казалось, она ждала, пока я сам найду и исправлю все неточности, а потом только показывала мне их, подтверждая мои выводы.

Выходит, она услышала мою мысленную просьбу и тут же воплотила ее?

Неожиданно. Ранее техника была более строптивой, а сейчас…

Я невольно покосился в сторону, где в углу моего поля зрения все еще мерцал текст с идиотским заданием. После этого перевел взгляд на Вэя.

«Как мне вообще это провернуть…», — подумалось мне, но тут же мысли вернулись к свиткам с рецептами.

Старик сидел, поглаживая свою бороду, и кивал в знак согласия.

— Хм-м, — протянул он, — Неплохо, неплохо.