Элита эльфийских войск готовилась к атаке. Страшной. Яростной. Безудержной. Сметающей все на своем пути. Четыре десятка гвардейцев, все как один выходцы из старших домов, владеющие сталью и волшебством на уровне, которого можно достичь только столетиями упорных тренировок и смертных битв. Ну и, конечно, придворные маги, уже довольно могущественные, чтобы считаться лучшими из лучших, но еще недостаточно обеспеченные, чтобы уйти на покой.

Хмурый и сосредоточенный менталист, готовый к самому серьезному в своей жизни и, очень возможно, последнему бою; четыре стихийника — по одному на каждый элемент: эти выглядели чуть более уверенными в себе, понимали, что классической боевой магией пятитысячелетний волшебник вряд ли воспользуется, слишком уж она по его меркам примитивна; демонолог-полукровка, смущенно потупивший взгляд. Чего, кстати, потупился? Хотя… некоторое сходство в лицах древнейшего эльфа и его более молодого сородича, одетого в мантию цветов дома Вечной листвы, прослеживалось.

«Кто-то из непрямых потомков, — решил Келеэль, рассматривая полуэльфа. — А может, и из прямых. Надо бы хоть на одном собрании появиться, узнать, кто мне кем приходится».

Еще среди волшебников, окруживших архимага, было двое артефакторов, малефик, тройка друидов, алхимик, жрец солнца, жрец ночи (как они друг с другом не подрались?!) и даже некромант. В общем, все представители первичных ветвей магии собрались. Магом хаоса, пусть и не особо одаренным, был Келеэль, а за стихии жизни и порядка отвечал князь, оказавшийся прямо напротив древнего чародея. Судя по полыхающим зеленым огнем глазам, правитель эльфов в данный момент разбудил силы, обычно мирно спящие в крови его рода, и теперь являл собой квинтэссенцию магии, лишь по недоразумению принявшую облик существа из плоти и крови.

— Что случилось? — Изумление в голосе старого чародея, стоящего в круге вооруженных до зубов бойцов, звучало искренне. Ну или казалось таковым. За пять тысяч лет у архимага было достаточно времени, чтобы отточить актерский талант.

— Не делай глупостей. — Если бы голосом можно было убить, то бывший наставник правителя Западного леса, одного из двух эльфийских государств мира Фредлонд, волшебник Келеэль скончался бы в ужасных муках. Речью владыки леса можно было охлаждать извергающиеся вулканы. Плохой признак. Очень плохой. Судя по тому, что́ о своем бывшем ученике знал волшебник, сейчас тому больше всего хотелось вцепиться в горло учителю. И лишь понимание того, что стоит ему выйти в одиночку, ну или хотя бы с чуть большими силами на пятитысячелетнего некроманта, — и не спасет даже сила его крови. — Ты знаешь что. В Зал суда сам пойдешь или тебе помочь? Я обвиняю!

Если еще и были сомнения в серьезности происходящего, теперь они рассеялись. Зал суда был создан незадолго до рождения Келеэля верховным жрецом порядка как средоточие силы своего учения. По сути дела, это было нечто вроде портала, каким-то образом соединявшего на небольшой площади вокруг себя разные планы. Помещение Зала суда располагалось где-то посередине между вотчиной одной из Первичных Сил и тварным миром. И действовали там не совсем обычные физические законы. Широкоизвестным примером этого факта была невозможность лгать в Зале суда. Точнее, нет: изрекать ложь или даже помышлять об обмане никто не мешал. Вот только неправда действовала на обитателей этого плана как капля крови на стаю акул. Или, что было бы более точным сравнением, как молитва, изгоняющая бесов, на армию демонов. Всем было неприятно, и каждый хотел лично заткнуть источник дискомфорта. В результате от того, кто опрометчиво пытался там лгать, оставалось… иногда вообще ничего не оставалось. Даже души. Первоначально Зал суда должен был помочь искоренить преступность… Но помешала маленькая проблема. На ложное обвинение обитатели плана порядка реагировали как… на ложь.