Это происшествие свидетельствует об авантюризме и отваге – и о юношеской лихости. Может быть, поведение Рауля – проявление того же ощущения непобедимости, которым отмечено и его отношение к учебе? Чувства, что “я все смогу”, укрепленного сознанием принадлежности к семье, исключительность которой не уставал подчеркивать дед? “Я не перестану из-за этого путешествовать автостопом, – сообщал Рауль матери, которая, надо думать, до смерти испугалась, прочитав его письмо. – Но я буду брать с собой чуть меньше денег – и буду хитрее”.

Занятия в летней школе продолжались до конца августа. В тот год Рауль записался только на два курса, один по архитектуре и один по экономике – “Современное европейское общество”, “очень интересный предмет о послевоенных переменах в Европе”. Он получил оценки более высокие, чем ожидал, А по архитектуре и В по экономике. На курсе оказалось не так много студентов, и у них был “замечательный преподаватель”, с которым они часто ходили по вечерам в город “выпить пива в каком-нибудь из вновь открывшихся местечек”. Сухой закон, действовавший с января 1920 года, в апреле 1933-го частично был отменен, продажу и употребление вина и пива разрешили. Один из любимых Раулем ресторанчиков назывался “Претцель Белл”, и он существовал вплоть до 1980-х годов.

После окончания летней школы Рауль отправился в гости к своему товарищу по учебе Лайману Уодарду, жившему в городе Овоссо. Сто двадцать километров до города он проехал на велосипеде, чем всех удивил. Семейство Уодардов “живет в приятном месте, у них красивая речка и дикий racoon (в словаре нет), недавно им подаренный”, – сообщал Рауль. В свободное от игр с енотом время они катались по речке на каноэ.

Побыв какое-то время в Овоссо, Рауль поехал дальше, в Миннеаполис, в 1200 км от Энн-Арбора (на этот раз, правда, не на велосипеде, подчеркнул он). Покатался на машине по штату Миннесота в компании “симпатичной девушки”, а затем отправился через Чикаго, Толедо и Кливленд в Нью-Йорк, где погостил несколько дней у Кольвинов, а потом продолжил путь в Монреаль. Раулю нравилась Канада, и в бытность свою в Энн-Арборе он время от времени наезжал туда, чтобы “сравнить США и заграницу и не вполне забыть, как выглядят другие части света”. В Монреале, помимо прочего, он смог воспользоваться своим знанием французского.

Рождество у родственников

В новом семестре Рауль продолжал изучать “технические и некоторые другие предметы”, с которыми дела обстояли не так уж хорошо. Даже в области архитектуры “триумфов не было”, сообщал он деду, но к Рождеству он сдал проект молочной фермы, получивший оценку “отлично”.

Осенью Рауль начал подготовку выпускного проекта, темой которого должна была стать современная шведская архитектура. Поэтому он попросил мать возобновить его подписку на шведский архитектурный журнал “Строитель” и выяснить, каким учебным пособием по архитектуре пользуются в Высшем техническом училище в Стокгольме. “Пришли что-нибудь, чтобы там было побольше современной архитектуры”, – просил он ее.

Рождество Рауль провел в гостях у Кольвинов. По дороге к ним он на пару дней остановился у семьи Берендтов в Эри, штат Пенсильвания. Эрнст Берендт был основателем и владельцем бумажной фабрики. Рауль познакомился с Берендтом, который был намного старше (он родился в 1869 году в Германии), на Всемирной выставке в Чикаго и пару раз заезжал к нему осенью. Берендт также бывал в Стокгольме, где гостил у Маркуса Валленберга-младшего. Семья как раз строила новый дом, и, хотя архитектор был очень известным, Рауль во время своего приезда помог хозяевам разобраться в чертежах, “чтобы посмотреть, нельзя ли их улучшить”.