– Черт возьми, Спок…

– Заткнись, Пустомеля, – устало сказал Кирк. – Мистер Спок, присядьте. Вот так. Не хватало нам еще выяснять отношения друг с другом. Совершенно очевидно, что мы находимся в еще худшем положении, чем считали. Если доверять фактам ромулане, во-первых, имеют экран невидимости, и во вторых – оружие, по крайней мере, весьма сопоставимое с нашим.

– И во многом даже его превосходящее, – с каменным выражением лица произнес Спок. – По крайней мере, в некоторых ситуациях.

– Оба этих прибора, – произнес Мак-Кой, – вполне возможно, являются изобретениями мистера Спока. По крайней мере, ею интерпретация фактов вызывает у нас беспокойство.

– Иных интерпретаций пока не существует, – произнес Кирк, стиснув зубы. – Имеет ли смысл спорить об этом? Хорошо. Давайте тогда прикинем, что мы можем сделать со своей стороны. Чем бы мы могли им ответить, исходя из того, что эти ромуланские приборы – реальность? Невозможно атаковать невидимый объект и невозможно увертываться от невидимого стрелка. Что же нам тогда остается?

– Мы остаемся полностью вооруженными, быстрыми и маневренными, – ответил инженер. – Кроме тот, они не так уж и невидимы. Лейтенант Ухура засекает возмущение волн де Бройля, производимое ими во время движения. Это означает, что они расходуют практически всю имеющуюся в их распоряжении энергию лить на то, чтобы удрать, оставаясь невидимыми. У нас есть преимущество в скорости, и, мне кажется, они не знают, что наши сенсоры их засекают.

– Что означает – мы можем их обогнать и знать, хотя бы приблизительно, что они делают. Но мы не можем ни превзойти их в огневой мощи, ни увидеть их.

– Вот, пожалуй, так все выглядит на данный момент, – закончил Скотти. – Я бы сказал, что это примерное равновесие сил, Джим. Во всяком случае лучшее, на что могут рассчитывать многие командиры в бою.

– Это пока еще не боевая ситуация, – заметил Кирк. – И даже не разведка боем. Это всего лишь самый краешек межзвездной войны. Мы не имеем права ошибиться.

– Но мы и так не можем ошибаться с теми фактами, которыми располагаем, сэр, – заметил Спок.

Мак-Кой скривил губы.

– Вы так чертовски уверены…

Сигнал интеркома прервал его на полуслове. Где-то в воздухе между сидящими в командирской рубке прозвучал голос лейтенанта Ухуры:

– Капитан Кирк.

– Слушаю, лейтенант, – произнес Кирк, потирая неожиданно вспотевшие ладони.

– Я зафиксировала передачу с корабля; хотя я по-прежнему не могу его увидеть, но слышу голоса.

Даже Мак-Кой понесся со всеми на мостик. Там, из главною динамика на пульте управления связью корабля слышалась странная, приглушенная речь, то пропадающая, то появляющаяся вновь, то и дело прерываемая пространственными шумами. Но речь совершенно непонятная, даже когда была слышна отчетливо. Голоса звучали отрывисто и едва походили на человеческие; но это вполне можно было отнести на счет иллюзии странности, производимой непонятным языком.

Женщина-банту не обращала внимания ни на что, кроме своих приборов. Ее большие мощные руки осторожно вращали ручки настройки, стараясь уследить за ускользающими голосами, пытаясь удержать их. У левого локтя работал магнитофон, записывающий речь на случай, если она понадобится позже группе аналитиков.

– Похоже, мне удается получать это из их системы внутренней связи, – произнесла она в микрофон магнитофона. – Слабый сигнал с большим сопротивлением, импульсно-модулированный. Стоит проверить, какое поле может пропускать такой сигнал, и какой фильтрационный спектр он мог бы показать – о черт, опять потеряла его – нет, вот он, здесь.