|
Вот ведь странная штука жизнь: только что собирал инжир, а через минуту лежишь мертвый. Как подумаю — не хочется и просыпаться утром. — Тотт промокнула глаза кухонным полотенцем. Выросла она в небольшом городке, где все друг друга знают, и многих соседей похоронила на своем веку, да разве к смерти привыкнешь? Особенно тяжело, когда уходят старики. Пустеет почтовый ящик, темнеют окна, отключают газ, запирают двери, зарастает двор — а там выставят дом на продажу, въедут в него новые люди и все переделают на свой лад. Зазвонил телефон. Руби и Тотт переглянулись. — Может быть, Норма? — предположила Руби. — Алло! В ответ раздался голос: — Элнер? — Нет, это Руби, кто говорит? — Это Ирен. Какие у вас планы на сегодня, девочки? — Ах, Ирен, подожди минутку, ладно? — Руби, прикрыв трубку рукой, шепнула Тотт: — Ирен Гуднайт. Скажешь ей или я сама? Тотт, бывшая подруга Ирен по спортивной команде, ответила: «Лучше я» — и забрала у Руби трубку. — Ирен, это Тотт. — Эй, девочки, что за сборище — праздник, что ли? — Нет, не праздник. — Что ж, не буду вас отвлекать, пусть Элнер мне перезвонит попозже, ладно? Я нашла старые номера «Нэшнл джиографик», ей могут пригодиться. — Ирен, прости, что приношу дурные вести, но Элнер умерла. — Что? — Элнер умерла. — Это шутка? — Нет, милая моя, не шутка, а самая что ни на есть правда. Ее искусали осы, она упала с дерева и… насмерть. — Боже… Когда? — Часа полтора назад, не больше. Ирен все утро делала уборку в нижнем этаже и не слыхала воя сирены, не знала о падении Элнер, и весть о ее смерти оказалась для нее громом среди ясного неба. — Ничего себе, — пробормотала она. — Не ве… не ве… не верится. — Как и всем нам, — отозвалась Тотт. — Вот закончим уборку — пойду домой и заберусь в постель. По мне будто грузовик проехал. Ирен опустилась на кровать, посмотрела в окно, в сторону дома Элнер, и повторила: — Не верится… Где она? — В больнице в Канзас-Сити. Норма и Мэкки тоже там. — Ах, бедняжка Норма, такое горе! — Да… Надеюсь, что ей там дают успокоительное. Ирен согласилась: — Хорошо бы… Ну… и что теперь? — Не знаю пока, но позвоню, когда будут новости. Повесив трубку, Тотт вновь села за стол. — Ирен так расстроилась, даже говорить не могла. Руби предложила: — Надо бы нам составить список всех, кого обзвонить. Норме сейчас не до того. — Правильно, дел у нее будет невпроворот, так хоть одной заботой меньше. Наверное, Дина с Джерри приедут из Калифорнии? — Хотелось бы с ними повидаться, но… жаль, что повод такой грустный, — ответила Руби. — А когда похороны, как думаешь? — Завтра-послезавтра, наверное. — До чего я устала от похорон, сил нет! Руби, которая была постарше Тотт, вздохнула: — Вот доживешь до моих лет, и станет все равно — что свадьба, что крестины, что похороны. С годами ко всему привыкаешь. — Как бы не так, — возразила Тотт. — Не дай бог к такому привыкнуть. — Потом глянула из окна кухни на голубое небо с пушистыми облачками и сказала: — А погодка-то славная! Ирен Гуднайт 11:20 Ирен положила трубку, и ей стало дурно. Она взглянула на букетик желтых нарциссов в банке из-под варенья, что принесла ей на днях Элнер. Жгучая боль пронзила ее при мысли, что скоро Пасха, а Элнер до нее не дожила. Ирен каждый год на Пасху водила своих детей, а потом и внуков, к Элнер — искать во дворе пасхальные яйца. |
