— Дженни, дорогая, чуть-чуть темнее! Вот там, под тучкой! Ты чувствуешь, там должна быть тень, а? Чувствуешь?

— А здесь — розового, бабуля? — восхищённо отзывалась девчонка, наводя эффектный мазок. — Розового и лилового, да? Лейла, достань, пожалуйста, лиловый!

— Хе, красотища! — вырвалось у Юджина.

Старушка в косынке обернулась к нему:

— Вы так думаете, дорогой? Она называется «Индейский край».

— Шикарно рисуете, леди, — сказал Юджин. — Я, прямо скажем, не искусствовед, но глаз радует.

— Прабабушка — Агата О`Хара! — радостно сообщила сверху девчонка. — Её картины музеи покупали! А в журнале «Тайм» про неё написали, что «художница целой эпохи»!

— Оно и заметно, малютка, — сказал Юджин. — А я — просто Юджин, без чинов, леди. Вроде как восхищённый зритель.

— Как мило вы это сказали! — улыбнулась старушка. — Но, признаться, рука и глаз уже не те. Если бы не правнучка, я, пожалуй, не справилась бы. Дженни заменит меня, она очень талантлива.

— Что верно, то верно, — сказал Юджин. — Ишь, как она разделала ту тучку! Вышла, как живая.

— Мы собирались выпить кофе, — очень кстати сказал рыжий. — Вы не хотите сделать маленький перерыв, дамы?

— Не кофе, — сказала старушка. — Какао. С зефирками. От кофе у меня сердцебиение, дорогой. Но перерыв — это хорошая идея.

— И мне — с зефирками! — радостно завопила Дженни, спорхнув со стремянки. — Я скажу Эрике?!

И не дослушав прабабушку, улетела куда-то в солнечные глубины дома.

* * *

Эрика оказалась этакой пампушечкой, словно из старого кино, ещё времён Мэрилин и сухого закона: беленькой, кучерявенькой, с губками бантиком и носиком-кнопочкой — приятно взглянуть. И поверх голубой униформы она носила очень кокетливый фартучек, в кружевах и бантиках. И кофе варила — аромат на весь кафетерий.

Юджину даже захотелось ещё что-нибудь съесть — такие тут витали запахи. И компания в кафетерии подобралась весёлая.

За столиком рядом пили сок, ели пончики и решали кроссворд. Дед, по виду — ровесник Юджина, прикрывший лысину бейсболкой, надетой задом наперёд, стучал карандашом по столу:

— Вот вертится же на языке — и никак не поймать! Ты-то должен помнить, Джек!

Юный и долговязый Джек в золотых очках уморительно морщил лоб:

— Мне кажется, оно начинается на «М». Я даже уверен, что на «М». Но в какой ячейке — хоть убейте, мистер Робинсон!

Робинсон качал головой и хихикал:

— Высокие технологии, э! Вот мы без высоких технологий… Миссури! Попал?

— Кажется, маловато букв, мистер Робинсон, — Джек протирал очки и от старания и попыток вспомнить морщил уже и нос тоже.

— Ха! — победно ухмылялся Робинсон. — Миссисипи проверь!

— Кончается на «И», — облегчённо выдыхал Джек. — Вы сегодня в ударе, мистер Робинсон.

Дженни со своей бабушкой-художницей насыпали в какао столько зефирок, что они облачком поднимались над чашками — и бурно обсуждали, какой оттенок лучше пойдёт сосновой хвое, чтобы она казалась серебристой.