— Когда зазвонит телефон, начнутся гонки. Принудила и Свен будут ждать здесь, на финише. Если выиграет господин Чака, он сойдет с мотоцикла, получит приз и немедленно уедет. Прошу вас не оказывать ему сопротивления. Я благородный человек, и это благородное состязание.

Принудила и Свен недовольно кивнули.

— Если он проиграет, я покажу ему самую противную жопу в Токио. Если, однако, он попытается сойти с маршрута раньше времени… мы его догоним, отдубасим и передадим копам. Возражения есть?

— Мне бы шлем, — сказал я.

Шут рассмеялся, и кто-то кинул мне шлем. Я поймал шлем вовремя — он чуть не разбил мне нос. Шлем цвета «черный металлик» с черной наклейкой группы «Металлика» на затылке.

— И ты тоже, — сказал я.

— Что?

— Ты тоже наденешь шлем.

— Мне кастрюля на голове не нужна. Бака, — ухмыльнулся он.

— Сегодня ты его наденешь, или гонки отменяются, — сказал я. Дорога может оказаться неровной, а я не хотел брать грех на душу.

Не веря ушам своим, он улыбнулся друзьям, озадаченно развел руки и пожал плечами. Коренастая девчонка в футболке с надписью ФАНК кинула ему побитый ярко-вишневый блестящий шлем модели семидесятых. Очевидно, клевый ввиду полной непригодности. Зашиты почти никакой, но лучше, чем ничего.

— Ладно, — сказал он. — Последнее слово?

Я покачал головой.

— По местам! — рявкнул Шут.

Воздух внезапно наполнился голубыми выхлопами и ревом — будто осиное гнездо в усилках «Маршалл» на отметке «одиннадцать». Босодзуку рванули по переулку и исчезли из виду. Их было слышно даже издали.

Принудила, предостерегающе ухмыляясь, кинул мне ключи от своего мотоцикла, а затем отошел и уселся на мусорный контейнер рядом со Свеном. Я оседлал мотоцикл.

Шут, нервно улыбаясь, глянул на меня, часть его бравады испарилась вместе с его друзьями. Мир сузился до нас двоих.

Через несколько минут Шут поманил Бадзоку Судзята. Улыбнувшись, но не добившись взаимности, он передал ей свой мобильник. Затем внезапно рванул ножной стартер — от рева едва не разверзлись небеса. Я понял, что и мне можно вступать в дело. Поддав газу, я прогрел мотор, который рычал, как сердитый лев, нашпигованный стероидами.

Бадзока встала между нами, футах в шести впереди. Одну руку с телефоном она подняла, другой уперлась в бедро. Классическая поза из фильма о молодых преступниках пятидесятых годов.

— Удачи, неудачник, — сказал Шут, перекрикивая шум.

— Будь осторожен, — сказал я — возможно, слишком искренне. Все равно что советовать барракуде не плавать на глубине. Шут поднял брови и затем натянул летные очки. Я надел позаимствованные у кого-то мотоциклетные очки, предназначенные для какого-то недомерка.

Затем мы оба сосредоточили взгляд на телефоне, который Бадзока держала в вытянутой руке, точно олимпийский факел. Я старался не пялиться на ее оранжевые косички и пирсинг.

Внезапно Шут сорвался с места и исчез в молочно-синем облаке выхлопных газов. Сквозь это облако прорывался едва слышимый телефонный звонок. Словно писк москита в ураган.

Гонка началась, и я был позади.

Я отпустил ручку сцепления, и байк подо мной рванул вперед. Переднее колесо задралось, будто нос взлетающего самолета. С некоторым трудом я его опустил. Вслепую вывернув из переулка на Омэтэсандо, я чуть не бортанул такси.