— Не помню. Они все какие-то одинаковые. У этой каждый четверг — питейный день, а также день молчания.

— Очевидно, сутры писал настоящий комик. — сказал я, глотнув пива.

— Клиенты хорошие, платят исправно. Но когда они весь вечер сидят вот так молча, как в воду опущенные, у меня мороз по коже. Лучше бы поскандалили. Это неестественно.

Как хорошая хозяйка, она быстро перевела разговор на меня: расспросила, чем я занимался после нашей последней встречи и что делаю сейчас в Японии. Я рассказал ей о турнире, а обо всем остальном умолчал. На меня вдруг накатили сожаления. В эту самую секунду ребята вовсю выкладываются, забыв о своих увечьях и даже извлекая из них выгоду, погружаясь в драму своих расцветающих жизней. И не знают, не интересуются, что я в Киото ищу чокнутую гейшу. Да и с какой стати им интересоваться?

Маюми рассказала, как встретила в рётэй здесь, в Киото, старого создателя видеоигр, которого выгнали с работы. Как он увел ее из мира гейш. Признала, что кое о чем скучает, но сейчас все по-другому. Молодые девчонки ожидают от жизни слишком многого и не понимают, что гейша обязана жертвовать сиюминутными желаниями ради ублажения других, забыть свои мечты и самой обратиться в мечту. Старели и умирали эстеты, которые искренне наслаждались искусным танцем или мелодией кото и считали гейш не приложением к вечеру, а живыми произведениями искусства. Молодым парням, жаловалась она, потребно только отличное шоу, выпивка и задницы полапать. Побольше бы таких людей, как я, которые действительно ценят гейш, сказала она. С учетом всего, что случилось со мной после встречи с Флердоранж, я не знал, могу ли согласиться.

Я заказал еще выпить — на этот раз пинья-коладу. Для фруктовой мешанины — довольно неплохо. Подавая коктейль, барменша состроила мне глазки. Не слишком настойчиво, но так, что мне захотелось посмотреть еще. Сработало, как и напитки.

Пора переходить к делу, решил я. Достал фотографию Флердоранж и пихнул ее Маюми через стол.

Маюми игриво взглянула и ухмыльнулась:

— А я-то думаю, зачем вы приехали.

— Не совсем. Она у меня случайно. Подумал, будет хорошей темой для разговора.

— А качество не очень, да?

— Вы эту девушку знаете?

Она склонилась над фотографией и сощурилась. Я придвинул подсвечник в виде ананаса поближе, чтобы на фото падало больше света.

— Лица толком не различишь. Но вроде знакомое. Интересно, как так может быть? — Маюми завороженно смотрела на снимок, будто перед ней хаотичная стереография, которая, если скосить глаза, превратится в трехмерную картинку.

— Нужна подсказка?

— Конечно, — сказала Маюми, не отводя глаз от фото.

— Она — гейша. По крайней мере, я так думаю.

— Конечно, гейша. Что еще?

— А как вы определили?

Маюми взглянула на меня и покачала головой:

— Что еще?

— Ее зовут Флердоранж.

— Ха! — воскликнула Маюми, хлопнув рукой по столу. Мой стаканчик подскочил, густая белая жидкость плеснула через край. Маюми добилась даже испуганного взвизга от одного молчуна в углу. — Я так и знала! — заорала Маюми. Затем спохватилась, умолкла и, нагнувшись, зашептала: — Я так и знала, что это она. Откуда у вас фото?

— Не могу сказать. Вы ее знаете?

— Еще бы. Но в последний раз видела много лет назад. Ну и дела. Поверить не могу, что это она, но это она. А кто мужчина?

— Не могу сказать, — ответил я. Сказать я, конечно, мог, но мне хотелось послушать, что скажет она.

— Ну, хотя бы где снимали? — Ее глаза так и бегали по снимку в поисках ответа.