– Да забрались бы к нам сюда и переждали! – громким шепотом позвала вдова, удивляясь мужичьей непонятливости.

– Нехорошо выйдет, матушка, – покачал темноволосой головой Григорий. – Звери, они чуют, когда от них спасаются и боятся. Могут засесть вокруг и измором брать.

– Во-во, – подтвердил Дмитрий. – Если, к примеру, лось от них удирает, они за ним гонятся, пока не завалят. А если встанет да к драке изготовится, волки и уйти могут, если их немного в стае.

– Вот разбойники серые! – удивился не знавший таких хитростей Захар.

Между тем вокруг было по-прежнему тихо, небо постепенно светлело – до рассвета оставалось всего несколько часов. Может быть, охота серых хищников шла на какого-нибудь оленя, а вовсе не на них? Мало ли что могло почудиться этому Григорию…

Женщины кое-как пристроились на камне и, кажется, задремали. Взглянув на то, как они зябко жмутся друг к другу, Захар хотел уже было снять свой кафтан и отдать им. Но пока он думал, как бы это сделать, не разбудив обеих барынь, появились волки.

Нападение было бесшумным, и Захар не успел к нему подготовиться. Как оказалось впоследствии, приготовиться не удалось никому.

Смутная серая тень прыгнула на ямщика сбоку, из-за границы поля зрения. Захар только и успел махнуть в ее сторону палашом. По счастью, его движение было достаточно быстрым, чтобы слегка задеть зверя и отбить первую атаку.

Захар почувствовал, что его оружие не нанесло серьезной раны, скользнув по шерсти и лишь остановив прыжок. Зверь отскочил назад и, оскалив зубы, глухо зарычал. Ямщик замахнулся на него в надежде напугать.

Краем уха он слышал звуки борьбы откуда-то сбоку, но оглянуться не смел, чтобы не выпустить своего противника из поля зрения.

Вспомнив наконец о лежащих в кострище головнях, Захар медленно, боком двинулся в его сторону. Стоило ему немного переместиться, как стало видно, что в тени деревьев стоит еще один серый хищник и не спускает с Захара светящихся желто-зеленых глаз.

Только ухватив дымящуюся и разбрасывающую искры головню, ямщик позволил себе скосить глаза на остальных. Открывшаяся картина не обнадеживала.

От Печеркина с жалобным воем откатился волк, по которому тот ухитрился попасть своим топориком. Но и самому страннику досталось от серого – он лежал на земле, правый рукав его кафтана был разорван, и по нему расползалось темное пятно. Спасший его топорик он держал в левой руке.

На смену раненому зверю, убежавшему с поджатой лапой, из лесной тени вышли еще двое. Захар успел заметить светящиеся волчьи глаза, прежде чем их от него заслонила тень. Это был Григорий. Он перешагнул через силящегося подняться Дмитрия и оказался между ним и волками.

И тут Захару пришлось отвлечься на собственных врагов, осмелевших от его невнимательности. Широко взмахнув головней, ямщик начал продвижение к камню, на котором затихли обомлевшие от страха женщины. Подхватив по дороге раненого Дмитрия, он потащил его с собой. Странник хорошо держался на ногах, но обороняться самостоятельно сейчас не мог.

Оставив Печеркина у замшелой каменной глыбы и всучив ему головню, Захар оглянулся на Григория.

Тот повел себя как-то странно. Из двух волков, скалящих на него зубы, он выбрал более крупного зверя с высоко поднятым хвостом и двинулся к нему. Сейчас он действовал совсем не так, как в деревне, когда успокаивал пса. Вся его фигура излучала угрозу и уверенность в собственной силе.

Распутин уже знакомым Захару стремительным движением опустился на корточки, оказавшись нос к носу с серой оскаленной мордой. Длинные волосы упали паломнику на лицо, и Захар, смотревший на него сбоку, больше не мог видеть его глаз.

Зверь вздыбил шерсть и еще больше обнажил клыки, но Захар заметил, что при этом его хвост дрогнул и тело подалось назад.