И покорный ответ неизвестного тихого голоса: «Да, господин».

Вот теперь меня еще куда-то вовлекут, и прощай, Галя, было приятно познакомиться! Нужно было рассказать, что я из четвертого мира. Вдруг тут у моих «соотечественников» есть хоть какие-то привилегии? Неприкосновенность, например, или неубиваемость, суперсила или невидимость. Тяжело вздохнула, посылая себя далеко… в объятия черта: «Нардо, где ты?»

И вдруг чувствую, как маленькие тонкие иголочки бегут по руке, потом по спине, кто-то в волосах, на груди, на ногах, как… Пауки! И ведь точно они, я же парочку огромных в комнате прибила.

Аааааа! Мысленно уже прыгаю и дергаюсь, как главный герой в фильме «Нечего терять», а в физическом плане сдвинуться не в силах. И даже мизинцем пошевелить не могу. Это что за беспредел?! Уж если издеваться над девушкой и проводить странные обряды, то хоть бы сознание вырубил, а лучше бы просто убил. Так бы я попала к Люцу, а там… Так, стоп! Мне ясно было сказано, что чельдекаться и дьяколиться я буду лишь в мирах, подвластных Темному Повелителю, а во всех остальных у меня та же свобода слова, что и дома. Но я-то не дома, наверное,… или дома? Где у нас на вурдалаков грешили? В Румынии… нет, там просто психоз и отклонение, вроде бы. А, к черту! Одно ясно, куда я попаду после кончины — неизвестно. А потому личное самоуничтожение отменяется, до выяснения последствий.

Вот на этом мой мысленный процесс был прерван, ощущение паучьих лапок исчезло, а в пространстве захламленной спальни что-то, запиликав, начало двигаться. И то ли пол опустился, то ли я воспарила, но из-за движения воздуха не разобрать. А через минуту слышу:

— Все сделано, господин.

— Приготовь спальню, — приказал серокожий.

И вот тут подо мной возник пол. Затем вернулось зрение и возможность двигаться. Открываю глаза, а перед ними круги красные яркие и желтые блеклые, но более всего раздражают слепящие сизые, я опять зажмурилась:

— Твою мать!

— Ее на церемонии не будет, — последовал сухой ответ от рядом стоящего.

Никогда плохого чужим родителям не желала, но этого спокойного уникума просто захотела задеть:

— Померла?

— Если бы… — хмыкнул. — Спит.

Ага, не одна я здесь кровожадная. Вновь попыталась открыть глаза, а сизые круги стали еще агрессивнее:

— Во имя Отца, черт подери, и его сына…, когда это закончится?!

— Закончится скоро. Отца на церемонии тоже не будет. А брат присутствовать не может.

— Спит?

— Нет. Сидит.

— В нужнике? — не сдержалась, потирая глаза обеими руками. — Да уж, если вы столько времени лежите, проблем со здоровьем не избежать.

— Нет. Он в четвертом мирке. А сравнение выбрано подходящее. — Грубиян взял меня за руки, и в глазах все стало более или менее проясняться.

— Слушай, нечего гнать на этот мир. Он нормальный.

— Так ты из тормозного четвертого?

— Ну как бы…, — вспомнила о своем решении выведать информацию и принялась за расспросы: — А если да, то это что-то значит?

Оглядываюсь, а вокруг никого, надо мною свет из круглого оконца, предо мной каменная кладка с массивной полкой, торчащей из стены, и огромный портрет на ней. Изображение не разобрать, но явно что-то кровавое.

Судорожно сглотнула:

— То есть, у меня есть привилегии тут, в твоем мире?

— Никаких.

В это мгновение в жуткой живописи напротив возникло движение, размытые пятна стали четче, линии агрессивнее, цвета холоднее, в итоге на меня воззрился красивый худой Лихо-два, явно его отец или дед или… еще неизвестно кто, но ему и с кожей, и с волосами повезло больше.