– Когда вы пришли развлечь гостей, полагаю, вас с ними познакомили?

Беллоуз нахмурился:

– Да, меня всем представили… Я не очень много с ними разговаривал – не люблю, когда задают разные вопросы, – кроме мистера Рипера. Он мне понравился. – Беллоуз, казалось, погрузился в воспоминания. – Во всяком случае, он в моем духе. Он спросил, не хочу ли я начать новую жизнь в Южной Африке, и мне кажется, он не шутил.

– Вы видели мистера Родни Кента, которого потом…

– Здесь что-то непонятное. Полагаю, он должен был находиться среди гостей, ведь он из их компании, у меня были причины это помнить, бот видит. Но совсем не помню, чтобы я его видел.

– А позднее вы видели кого-нибудь из остальных?

– Да, только не разговаривал с ними. Как-то вечером мистер Рипер зашел в паб, но он был в отдельном кабинете, а я в общем зале. Мне не хватило… смелости зайти к нему и поздороваться. Потом еще другой из их компании был в пабе рано вечером – в тот вечер, когда это случилось. Но это было рано вечером.

– Кто это был?

– Кажется, его зовут Рейберн. Но он только заказал дюжину бутылок шерри и через минуту-две удалился.

Доктор Фелл что-то записал. Хэдли начинал выражать нетерпение, и Беллоуз, который плохо себя чувствовал из-за длительного воздержания, заерзал на скамье.

– Насчет той ночи, – прогремел доктор Фелл. – Начнем с того момента, когда вы были в пабе «Холостяк и перчатка». Что заставило вас сменить пиво на виски и, уходя, захватить с собой целую бутылку виски?

– Да не знаю. Почему вообще люди делают такие вещи? Просто я подумал о виски и взял его.

– Да, понимаю, – подтвердил доктор Фелл. – С мыслью пойти на это место, Гриннинг-Копс, и выпить там?

– Верно. Если я приношу бутылку домой, миссис Витерсон сразу начинает приставать ко мне со своими проповедями. Она всегда поджидает меня. Надеюсь, вам это поможет, – сквозь зубы произнес Беллоуз.

– И насколько вы были пьяны? – равнодушно задал вопрос доктор Фелл.

– В дым… В стельку.

– Вы хорошо переносите опьянение?

– Нет.

– Вы отправились на Гриннинг-Копс, когда паб закрывался, – в десять вечера. Гм… да! Уселись в роще на железную скамью или на пень и начали пить виски. Ничего, я знаю, что вы об этом уже заявили. Просто расскажите, что вы помните об этом.

– Больше я ничего не могу сказать, – со скучающим видом протянул Беллоуз. – У меня в голове все смешалось, но именно это мне и нужно было. Мне смутно помнится, что кто-то со мной разговаривал, но не воспринимайте это слишком серьезно – возможно, я сам с собой говорил. Декламировал стихи или что-нибудь в этом роде. Сожалею, но это все. Следующее, что я осознал, – это что я сижу на какой-то другой поверхности, которая оказалась кожаной, и в каком-то другом месте, что оказалось коридором наверху в «Четырех входах». Вы знаете, что я сделал. Я подумал, что это такое же подходящее место, как и любое другое, чтобы поспать, поэтому улегся на диван.

– Вы можете указать, в какое это было время? Хотя бы приблизительно?

– Нет.

– В своем заявлении в полицию вы говорите… Где же оно? А, вот: «Сейчас мне кажется, что я не сразу заснул. Пока я там лежал…» Ну и так далее до описания появления фигуры в униформе. Вы уверены, что не спали?

– Нет, не уверен.

– Мне хотелось бы установить следующее, – продолжал доктор Фелл с таким упорством, что Хэдли встревожился.