– Если бы я знал, кто положил в бюро фотографию…

– Фотографию, – лениво вставил доктор Фелл, – надпись на которой была сделана две недели назад.

– Но я-то этого не знал! – воскликнул Гэй. – Наверняка в мой кабинет кто-то пробрался сразу после приезда, то есть после одиннадцати. И с недобрыми намерениями. Повторяю, если бы я знал, кто это, я бы с удовольствием его схватил. Я попытался бы нанести встречный удар. Но я не знал и не хотел строить догадки. Они могли оказаться неверными. Видите ли, во многих отношениях я более милосердный, чем настоящий убийца. Но больше всего мне было страшно интересно нанести ответный удар «неизвестному». Возможно, разумнее было избавиться и от этой фотографии, и от всех разорванных снимков. Но мне не хотелось оставлять злодея безнаказанным. Я не виновен. И я хотел, чтобы полиция обнаружила эти улики. Но поймите меня, джентльмены, я не хотел, чтобы она обнаружила их у меня в бюро!

– И вам не пришло в голову с самого начала рассказать нам всю правду?

– Нет, – совершенно искренне признался Гэй. – Именно это мне в голову и не пришло.

– Продолжайте.

Гэй склонил голову набок. На его изрезанном морщинами лице появилось выражение удовольствия, которого не было видно уже несколько часов.

– Признаю, я вел себя слишком эффектно. Номер с обезьяньим хвостом тоже был ошибочным. И я не уверен, что много выиграл, залив содержимое ящика тушью. Но мне хотелось привлечь к нему внимание. Поверьте, джентльмены, у меня и в мыслях не было сделать снимки в ящике неузнаваемыми. Я восхищаюсь – хотя волосы у меня от страха дыбом встают, – с каким искусством вы увязали все эти улики. Я просто поражен своего рода отстраненным интересом, созерцанием самого себя со стороны, тем, как вы сплели дело из ничего. Я был Пиквиком, слушающим сержанта Басфуза и слышащим, как мои же котлеты и томатный соус используются против меня. – Он помолчал. – Думаю, больше мне нечего сказать. Поймите, я не пытаюсь представить дело так, будто ко мне кто-то забрался. У меня в кабинете действительно кто-то побывал. У вас появилась ценная улика, хотя это произошло таким путем, о котором я искренне сожалею. У меня нет темных и ужасных тайн, связанных с прошлым миссис Кент. Вот моя история, хотите верьте, хотите нет. Но, между нами говоря, мне безразлично.

Хэдли и доктор Фелл переглянулись. Втянув шею в высокий воротник пальто, Гэй уставился на огонь.

– Теперь атмосфера не кажется вам такой враждебной, не так ли? – дружелюбно спросил доктор Фелл.

– Гм… Нет, сказать по правде, нет.

– Тогда позвольте задать вам пару вопросов, – улыбнулся доктор. Хэдли в это время озабоченно изучал свои записи. – Вы можете представить себе причину, по которой кто-то разорвал фотографии?

– К сожалению, нет. Это не должно было бросить тень подозрения на меня. Во всяком случае, мне так кажется.

– Гм… да. Легко ли было получить дубликат вашего ключа к ящику?

– Не думаю. Это довольно сложный и затейливый ключ. Но поскольку это сделано, значит, вполне возможно. Я не очень представляю, как это делается. Поскольку я читаю много детективной литературы, понимаю, что для слепка используется воск или мыло. Но если бы мне кто-то дал их и сказал: «Сделай запасной ключ», не думаю, что я сумел бы.

– Вы говорите, что слышали шаги – кто-то находился у вас в кабинете. Шаги были легкими или тяжелыми?

– Во всем этом деле, – после недолгих размышлений сказал Гэй, – я кажусь себе лишь старым и беспомощным «медиумом».