Теперь Коринна объясняла, зачем она организовывает гала-концерт в «Афинии». Ей кажется, что Крис уже достаточно известен и вполне может показать сольную программу. Вот и Оливье Жод специально для него написал шесть новых песен.

— Нет, ты только послушай! — кипел Раймон. — Ну и народ! Жод отлично знает, что она любовница Криса! И ничего! Я написал тебе шесть песен! Ты у меня жену уводишь, а я тебя все-таки продвигаю!

Он заколотил кулаками по подушке, на которую опирался.

— Нет, нет, нет! Хватит с меня!

— Оставался бы ты в Сен-Флу, — заметила Валери, старательно покрывая лаком ногти. — Здесь, мой котик, и не такое случается.

Ведущий тем временем спрашивал Коринну, не жаль ли ей самой расставаться со сценой. Последовала короткая напряженная пауза. Казалось, что измученные лица Коринны вопрошающе смотрят на Раймона. Медленный взмах ресниц…

«— Нет, не жаль, — чуть слышно произнесла Коринна. — Мне уже незачем подтверждать свое мастерство, так ведь?»

— Еще бы! — сказала Валери, не поднимая глаз. — Пятьдесят пять стукнуло! Столько раз делала пластические операции, что улыбаться не может — того и гляди, кожа на шее лопнет…

«— Моя задача, — продолжала Коринна, — открывать новые таланты.

— Вот о чем хотела умолчать Коринна Берга, — подхватил ведущий, — хотя, впрочем, это известно каждому: сегодня в Европе — и я полностью отвечаю за свои слова — нет более прозорливого импресарио, чем она… Думаю, даже не стоит перечислять имена эстрадных знаменитостей, которые обязаны ей своим появлением на сцене… Не сомневайтесь, дорогой Крис Марешаль, вы в надёжных руках, на предстоящем гала-концерте вас ждет триумф… Напомните нам дату?

— Четырнадцатое, — сказал Крис. — Мы решили, что на тринадцатое лучше не назначать.

— Значит, через три дня, — подвел итог беседы ведущий. — Мы все придем вам аплодировать. А что вы нам исполните сегодня?

— „Я тебя обнимал“ — слова и музыка Оливье Жода.

— Слушаем вас».

Раймон вскочил с дивана.

— Да что же они делают?! — завопил он. — Нет, скажи, Вал, обещала она мне эту песню или нет?

Он стоял, сжав кулаки, в пижаме в черно-золотую полоску, напротив соперника, который как бы вторгся со своей гитарой в его студию. Раймон отбросил челку, свисавшую на глаза, и повернулся к Валери.

— Я понял, они хотят, чтоб я сдох… Да, говорю тебе. Я им мешаю.

— Не выдумывай, — сказала Валери. — Просто он лирик… А тебе ближе что-нибудь бодрое, веселое…

— Издеваешься!

— Вовсе нет. Сам подумай… Он похож на Тино… А в тебе скорее что-то от Бурвиля.

Она едва успела пригнуться. Бокал ударился о стену, и звон разбитого стекла смешался с первыми аккордами гитары. Она убежала в ванную. Услышав, как щелкнула задвижка, Раймон лишь пожал плечами.

Нашла весельчака! Он снова завелся, а Крис тем временем запел кисловатым тенорком:

Раймон не мог стоять на месте: переминался с ноги на ногу, словно старался унять невыносимую боль. Трагедию, драму — вот что он сделал бы из этой песни! Гвоздь сезона! Так нет же — из-за трусости Жода на всех пляжах, во всех модных кабаре, на улицах из открытых окон будет звучать пение Криса: переливы, вздохи, изысканное томление.

Раймон запутался ногами в упавшем на пол поясе пижамы.