— А-а, понимаю, — сказал Кайо Бермудес. — Обстоятельства складываются так, что не понять нельзя. Отлично понимаю. Что ж, я согласен. Где подписать?

— Ты как будто не очень огорчен, Кайо? — сказал Паредес. — Мне очень жаль, но я не мог тебе помочь. Сам понимаешь, в политике дружбу — побоку.

— Да что ты мне объясняешь, я все прекрасно понимаю, — сказал Кайо Бермудес. — И потом, я и сам давно уже собирался уйти и говорил тебе об этом, если помнишь. Да, завтра утром. Самолетом.

— Не знаю, как я буду себя чувствовать в твоем кресле, — сказал Паредес. — Ах, если бы ты, с твоим громадным опытом, мог остаться, подать мне совет в трудную минуту.

— Пожалуйста, — сказал Кайо Бермудес. — Вот тебе мой совет: не верь никому на свете, даже родной матери.

— Ошибки в политике обходятся очень дорого, — сказал Паредес. — Это как на войне.

— Верно, — сказал Кайо Бермудес. — Я не хочу, чтобы знали о том, что я уезжаю. Будь добр, сохрани это в тайне.

— Мы тебе наймем такси, оно тебя отвезет в Каману, там, если захочешь, отдохнешь денька два перед тем, как ехать в Ику, — сказал Молина. — И помалкивай насчет всего, что видел тут, в Арекипе. Лучше будет.

— Ладно, — сказал Тельес. — Лишь бы убраться отсюда.

— А я? — сказал Лудовико. — Меня когда отправите?

— Как только начнешь вставать, — сказал Молина. — Да не бойся, все уже позади. Дон Кайо больше не министр, и забастовка скоро кончится.

— Не держите зла, дон Кайо, — сказал доктор Альсибиадес. — На меня было оказано такое давление, что иначе поступать я не мог.

— Ну, разумеется, Альсибиадес, — сказал Кайо Бермудес. — Какое там зло, напротив: я восхищен вашим проворством. Помогайте по мере сил моему преемнику — команданте Паредесу. Он вас назначит начальником канцелярии. Паредес спросил мое мнение о вас, и я заверил его, что вы справитесь.

— Всегда буду рад оказаться вам чем-нибудь полезным, дон Кайо, — сказал Альсибиадес. — Вот ваши билеты, вот паспорт. Все в порядке. Мы уже не увидимся, позвольте пожелать вам доброго пути, дон Кайо.

— Ну, заходи, заходи, у меня потрясающие новости, — сказал Лудовико. — Ну-ка, угадай.

— Нет, Лудовико, не «с целью грабежа», — сказал Амбросио. — Нет, нет, и не поэтому тоже. Не спрашивай меня, а? Я все равно не скажу, почему я это сделал. Ты поможешь?

— Мне дали звание! — сказал Лудовико. — А ну-ка, одна нога здесь, другая там, притащи бутылку, только чтоб не засекли, — отметим.

— Нет, это не он меня послал, он и не знает об этом, — сказал Амбросио. — Убил — и убил, а почему — не спрашивай. Сам, один все задумал и исполнил, нет, никто не помогал. Он собирался дать ей денег на Мексику, он смирился, что она всю жизнь будет из него кровь сосать. Поможешь, а?

— Агент третьего класса, отдел по расследованию убийств, — сказал Лудовико. — А знаешь, кто мне сообщил эту новость?

— Да, да, чтобы спасти его, — сказал Амбросио, — да, ради него! Да, в благодарность ему. Теперь он хочет, чтоб я уехал. Вовсе он не неблагодарный. Просто не хочет, чтоб тень легла на семью. Он хороший человек. Пусть, говорит, твой дружок Лудовико тебя выручит, присоветует, как быть, а я его, говорит, отблагодарю. Поможешь?

— Сам сеньор Лосано, можешь себе представить? — сказал Лудовико.