И вот отныне он казался себе богаче прежнего, оттого что богатства словно ожили и умножились, найдя себе применение. Почти год прожили супруги в полнейшем согласии, и наш купец как будто бы навсегда променял свою тягу к деятельному и подвижному существованию на мирный уют домашнего очага. Однако старые привычки так скоро не искоренишь, и уж коли мы с юных лет избрали себе какое-то направление, то можем лишь на время от него отклониться, но не пресечь его навсегда.

Так и наш купец, видя, как другие отплывают на кораблях или входят в гавань, вновь ощущал в себе зов прежней своей страсти и даже дома, рядом с женой, испытывал иногда беспокойство и неудовлетворенность. Это желание постепенно крепло в нем и под конец вылилось в такую тоску, что он почувствовал себя до крайности несчастным и на самом деле захворал.

«Что же теперь со мной будет? — сказал он себе однажды. — Теперь-то придется мне узнать, сколь безрассудно под старость менять привычный уклад своей жизни. Как можем мы изгнать из своих мыслей, да и из самого своего тела, те чувства и стремления, что всегда владели нами? И на кого я похож теперь, я, любивший прежде воду, как рыба, а вольный воздух, как птица, а ныне сидящий взаперти со всеми своими богатствами и с венцом всех сокровищ моей юной красавицей женой? Вместо того чтобы, как я надеялся, обрести счастье и насладиться своим богатством, я чувствую, что, ничего не приобретая вновь, словно бы все теряю. Несправедливо называют безумцами людей, которые неутомимой деятельностью стремятся умножить свои богатства, ибо деятельность — это и есть счастье, и для того, кто способен ощутить радость нескончаемого стремления, богатство ничего не стоит. Без дела я чувствую себя несчастным, без движения — больным, и ежели я не приму какого-то решения, то вскоре окажусь на пороге смерти.

Правда, оставлять в одиночестве молодую прелестную жену — дело рискованное. Разве это порядочно — добиваться руки очаровательной и пылкой девушки, а спустя короткое время оставить ее одну, во власти скуки, неудовлетворенных чувств и желаний? Разве не прогуливаются уже теперь под моими окнами разряженные молодые люди? Разве не пытаются они уже теперь, в церкви или в саду, обратить на себя внимание моей женушки? Что же начнется тут, когда я уеду? Могу ли я верить в то, что моя жена чудом спасется? Нет, безрассудно было бы полагать, что в ее возрасте, при ее красоте она станет воздерживаться от любовных утех.

Стоит мне уехать, и по возвращении я узнаю, что утратил любовь жены, а вместе с ее верностью — честь своего дома».

Оттого что он некоторое время терзал себя подобными мыслями и сомнениями, болезненное состояние, в коем он пребывал, до крайности ухудшилось. Его жена, родные и друзья были в отчаянии, не догадываясь о причине его болезни. В конце концов он еще раз призвал на помощь свой разум и, поразмыслив, воскликнул: «Безумец! Терпишь такие страдания, чтобы уберечь жену, которую ты все равно, если болезнь твоя не пойдет на убыль, после смерти оставишь другому. Разве не лучше и не разумнее будет ради сохранения собственной жизни рискнуть тем, что считается самым дорогим сокровищем женщины? Сколь многим мужчинам не удается даже присутствием своим предотвратить потерю этого сокровища, и они покорно обходятся без того, что не могли сберечь. Неужели у меня недостанет мужества самому отказаться от этого блага, раз от моего решения зависит, буду я жить или умру?»

Дойдя до этой мысли, он воспрял духом и велел позвать своих друзей-моряков. Им он приказал зафрахтовать, как обычно, судно и держать все наготове, чтобы при благоприятном ветре можно было сразу выйти в море.