В общем, дело теперь стало лишь за разводом, который Виктор с женой никак не могли оформить из-за страшной занятости обоих супругов.

Дашка понимала, что если тебе уже немного за тридцать, выйти замуж за принца, то есть за абсолютно свободного и бездетного мужчину, весьма маловероятно. А Витя с его спокойным нравом, с его заботливостью и аккуратностью, с его рассудительностью и вежливостью казался ей воплощением мечты любой разумной женщины. Поэтому, когда он подарил ей красивое колечко и спросил, не выйдет ли она за него замуж, Дашка сказала, что с удовольствием выйдет, если он освободит в своем паспорте место для новой печати.

И тогда Витя поехал в Питер подавать на развод. А Дашка осталась готовиться к своему дню рождения, на котором они с Витей решили объявить о своей помолвке. Заодно Дашка присмотрела себе венчальное платье, и даже с рестораном успела договориться. Но она поспешила.

Из Питера Витя вернулся не один, а вместе с женой, дочкой и двумя кошками, которые дружно заселились в его квартиру. Супруги решили продать свою квартиру в Северной столице, чтобы начать жизнь с белого листа. За выходные в кругу любящих женщин Витек успел пересмотреть свои планы на жизнь. И решил: зачем разрушать то, что уже есть, ради создания того, что может еще и не сложиться? Примерно так он и объяснил Дашке: мол, не может он стать ей мужем и отцом ее детям и осиротить свою собственную дочку. Кстати, эти самые дети за год общения с дядей Витей были вполне «за» их женитьбу. И объяснять им, почему дядя Витя сбежал от их мамы, предстояло как раз Дашке.

Дашка была сильной женщиной, она не стала рыдать, заламывая руки, не принялась упрекать Витю в бесхарактерности и обвинять в предательстве. Она коротко приказала: «Пшел вон!» И перестала реагировать на его звонки и эсэмэски. О чем тут можно еще говорить с человеком, который целый год изображал из себя любящего и преданного мужчину и сбежал практически из-под венца? Она хотела только одного: вычеркнуть из своей памяти все, что было с ним связано!

Но тут позвонила его жена.

– Дарья, добрый день, – томным голоском проворковала она в трубку. – Я хотела бы, чтобы вы оставили в покое моего мужа. Не надо питать никаких надежд. Я его вам никогда не отдам. Я понимаю, у вас двое детей и бальзаковский возраст на носу, но это не ваш вариант. Поймите, он – чужой муж. Чу-жой! И вам он никогда принадлежать не будет!

– А с чего вы взяли, что я его домогаюсь?! – поразилась Дашка. – Вы сначала его выперли, не подумав, потом решили вернуть в лоно семьи. Маневр удался, поздравляю. Но если вы считаете, что я буду за него бороться, ошибаетесь. Такой рохля того не стоит!

– Ах, вот как вы заговорили! Тогда не обнадеживайте его! Он же порядочный человек, а вы его изводите, напоминая об обещании, которое он вам дал, не подумав! Вы же нагло лезете в чужую семью! Пытаетесь слопать чужой каравай! Кстати, колечко, которое он вам подарил, порядочная женщина вернула бы мужчине. Но вам бы хоть что-нибудь чужое да захапать!

– И что, вы не побрезгуете после меня его носить? – засмеялась Дашка. – Послушайте, Аня, – так вас, кажется, зовут? Я буду рада, если ваш муж перестанет терзать мой телефон своими звонками и месседжами. Я не хочу с ним общаться, так ему и передайте. Да и вы сами тоже не звоните больше! Меня тошнит от вашей семейки!

Дашка бросила трубку и еще минут десять наблюдала, как беззвучно трясется ее телефон от звонков оскорбленной женушки. Саму Дашку трясло дня два при воспоминании об этом тонком голоске с истерическими повизгиваниями.

А «чужой каравай» упорно продолжал свои жалкие попытки «поговорить», звонил с телефонов своих сослуживцев, с закодированных номеров.