Ну, а чем занимался в это время император? У него были на приеме граф Бенкендорф и Виктор Сергеев. Первый доложил царю о результатах работы его сотрудников, которые проверяли данные, полученные в ходе допроса пойманных на Фонтанке поляков.

Оказалось, что боевики – так с легкой руки Виктора стали называть задержанных – отловлены еще не все. Их в Петербурге было несколько десятков. Группами, по пять-семь человек, они жили в загородных имениях своих знатных соплеменников. В нужное время они, по указанию британского агента, использовались для проведения силовых акций.

Бенкендорфу удалось узнать, сколько боевиков в данный момент находятся в окрестностях столицы Российской империи и где именно.

Но само их изъятие было решено провести только по прибытии из Шлиссельбурга Шумилина и его спутников. Они по рации уже доложили Виктору Сергееву о том, что подъезжают к «Русской Бастилии». Следовательно, результаты беседы с мистером Паркером будут известны лишь завтра.

И еще. Через полчаса после начала их разговора у Виктора запищала радиостанция, и Ольга сообщила ему, что «рыбка клюнула, и осталось только ее подсечь». Среди дворцовых лакеев она заметила одного, который, похоже, пытался сунуть нос в царские дела.

Услышав об этом, Сергеев снял со стенки часы с кукушкой, в которые был вмонтирован видеорегистратор, и, достав из саквояжа ноутбук и переходник, скачал с него все, что там было записано. Потом он быстро просмотрел запись. На экране ноутбука появилась фигура, одетая в ливрею, которая осторожно перемещалась по кабинету императора. Вот она взяла со стола бумаги императора и стала их внимательно изучать.

Потом не в меру любопытный лакей сунул нос в коробку с химловушкой, схватился руками за лицо и быстро выбежал из кабинета.

– Граф, прошу вас найти этого мерзавца! – воскликнул рассерженный Николай, увидев на экране похождения лакея-шпиона.

– Александр Христофорович, – сказал Сергеев, – у него лицо в малиновых разводах. Эти пятна ничем не отмыть, но они сойдут сами недели через две.

Бенкендорф вышел из кабинета, чтобы сделать соответствующие распоряжения. Николай, немного успокоившись, тихо спросил у своего гостя:

– Виктор Иванович, а нельзя ли установить такие же устройства в других комнатах и покоях дворца? У меня не сто глаз, как у мифического Аргуса, и я не могу все видеть. А в моем доме порой происходят совсем уж недопустимые вещи.

– Можно, ваше величество, – сказал Сергеев, – только не все сразу. Надо поговорить об этом с Антоном Ворониным. Он в таких вещах разбирается лучше меня. Со временем надо будет оборудовать здесь наши системы безопасности, которые уберегут вас и ваше семейство от многих неприятностей.

Тут открылась дверь, и в кабинет вошел граф Бенкендорф, а за ним – камер-лакей, держащий за шиворот своего ливрейного коллегу, лицо которого было покрыто малиновыми разводами.

– Так что, ваше величество, – бодро отрапортовал он, – вот этот злыдень, Алешка Тимохин, который, как сказали их сиятельство, без спросу заглядывал в ваш кабинет.

– Значит, это ты, подлец, – грозно произнес царь, – забрался в мой кабинет и рылся в моих бумагах!

При виде разгневанного царя ноги у нашкодившего лакея подкосились, и он бухнулся на колени.

– Ваше величество, – жалобно заблеял он, – не виноват я, черт меня попутал. Это все тот англичанин виноват, будь он трижды неладен. Батюшка-царь, это все из-за хлебного вина, проклятого. Люблю я выпить, а жалованье у меня небольшое. Англичанин тот, Джоном его зовут, мне сначала давал ром бесплатно, а потом сказал, что больше просто так давать не будет, а только тогда, когда я буду следить за тем, кто приходит к государю, и кто что пишет.