— О, ну разумеется, — кивнул толстяк, шумно раздувая ноздри и прижимая свою ладонь к едва заметному выступу на алтаре, что дрогнул при касании мягкой рыхлой плоти. А когда настоятель храма отнял её от этого камня, то в его руке оказалась сжата испещренная едва заметными мелкими рисунками глиняная табличка, а на пол упала капля тягучей черной жидкости, которую можно было бы перепутать с нефтью, но не с человеческой кровью. Внутренности храма тем временем медленно менялись, поскольку с них сползала иллюзия, скрывавшая истинное лицо этого места. На скамейках вспыхнули ряды рун, созерцание которых могло довести неподготовленный разум до обморока, стены украсились надписи на языке, что люди никогда бы не смогли правильно прочитать вслух из-за строения своей гортани, часть пластин потолочной мозаики провернулась, и теперь крылья и латы изображенных там ангелов чернели первозданным мраком. — Для таких как мы договоры нерушимы… Если они правильно заключены, конечно. Наставление старших жрецов Тота об обуздании своевольных духов владык земных за живую кровь нефелима… Если не ошибаюсь, это всего лишь пятое поколение? Запах небесного ихора в её жилах просто великолепен.

— Шестое, — поправил облизнувшегося раздвоенным языком толстяка Олег, сгружая перемотанную проволокой девушку на алтарь и принимая протянутую ему табличку. Легкая белая блузка промокла от крови, туго облегая небольшую упругую грудь и накаченный животик, на котором просматривались отчетливые кубики мускулов. Да и ноги сей особы, едва-едва скрытые короткими джинсовыми шортиками, выдавали её хорошую физическую форму. Окончательно облик спортсменки завершали не самые новые кроссовки на очень толстой подошве, явно предназначенные для прогулок по пересеченной местности. — Но в пятом представители двух разных ветвей её рода решили пожениться между собой.

— Это даже лучше, чем я рассчитывал, — улыбка толстяка расползлась так далеко в стороны, что кончики рта достигли ушей, а пухлые ладони азартно потерли друг друга. — Что ж, по такому поводу думаю я могу несколько увеличить вашу плату, дабы в будущем сотрудничество между нами еще не раз принесло…

Пока толстый коротышка стоял перед Олегом и отвлекал на себя все его внимание, двое оставшихся безмолвными монахов абсолютно неслышно приблизились к нему со спины. Один вытащил из пришитого к рясе кармана небольшой костяной кинжал, левая рука второго продольно расщепилась, трансформируясь в какую-то ужасающую клешню. А потом ноги лежащей на алтаре девушки дернулись, направляя носки кроссовок прямо на подручных настоятеля, и в следующую секунду её обувь просто взорвалась, поскольку спрятанные внутри очень толстой подошвы однозарядные пистолеты метко плюнули отнюдь не самыми обычными пулями в существ, что притворялись людьми. Если у Олега или принесенной на обмен «жертвы» еще оставались какие-то сомнения насчет их истинной природы, то они рассеялись как дым, когда повалившиеся на пол храма тела не только стали биться в агонии и громко выть, но и принялись чадить вонючим черным дымом, поскольку их плоть вспыхнула как пропитанная бензином тряпка при контакте с освященным серебром.

— Предатель! — С немыслимой для его пухлой фигуры скоростью толстяк ударил стоящего перед ним человека. Но не руками или ногами, а многосегментным хитиновым щупальцем, что до сей поры пряталось под одеждой, будучи замаскированным под огромный живот. Покрытый грязно-желтым ядом коготь на конце этой конечности мог бы прорваться через стальную плиту, вот только Олега уже не было на том месте, где он находился секунду назад. Словно влекомый ветром лист он взмыл к высокому потолку, в процессе несколько раз поменяв направление своего движения в качестве своеобразного противозенитного маневра. — Ты заплатишь за это!

— Если товар доставлен, а оплата получена, то сделка считается завершенной и обязательства сторон друг перед другом о непричинении вреда аннулируются, — развел руками парень, зависший в воздухе на почтительном удалении от рассерженного настоятеля храма, который уже далеко не первый год был осквернен.