«Иногда мне кажется, что мы – лишь проводники».

Вот дерьмо.

Если Тесс не избавится от фотокарточки, то ему придется сделать это. Он был уверен, что она воспримет это как враждебное действие, а не попытку защитить семью. Ну почему каждый раз, когда он старался поступить по справедливости, то оказывался злодеем?

Генри оторвал взгляд от созерцания Тесс в ее гроте и посмотрел на свой бессмысленный проект, залитый светом галогенных ламп. Он не разрешал себе думать о том, что будет делать, когда все закончится. Он не хотел признавать правоту Тесс: сухопутное каноэ навсегда останется в его мастерской как напоминание о тщете его надежд и неспособности защитить жену и дочь. Лодка будет дразнить и искушать его, нашептывать его глубинные желания, совпадающие с его величайшими страхами.

«Вода, – будет нашептывать она своим деревянистым, смолистым, глубоким голосом, – мне нужна вода».

Часть 2. Мы боремся с технологией, иерархией, законами и правилами и со всеми формами правления

Глава 8

Иногда он думал, как странно, что все эти годы хижина находилась всего лишь в часе езды от его дома. Так близко и одновременно на другом краю света. Они даже не ездили в эту сторону. Когда Генри, Тесс и Эмма отправлялись в Мэн для летнего отдыха, они делали крюк по шоссе между штатами и утверждали, что так можно быстрее добраться до пляжей и лобстеров. Олден был большой черной дырой на карте, опасной зоной, которую следовало избегать любой ценой.

Оставалось меньше недели до окончания колледжа, и Уинни показывала им охотничий лагерь, построенный ее дедом в начале 1960-х годов. Они оставили автомобиль Генри у начала подъездной дороги и пешком поднялись на холм, потные и запыхавшиеся, но в приподнятом настроении.

– Мой дед – единоличный владелец этого места, – объяснила Уинни. – Сорок акров земли. Он перестал приезжать сюда из-за артрита, и здесь уже несколько лет никого не было.

Хижина была расположена лишь в двадцати минутах езды от Секстона и находилась в превосходном состоянии. Генри, который начал помогать отцу на работе с раннего подросткового возраста, привык оценивать состояние зданий, – степень гниения, структурную целостность, – и был рад видеть, что старый фундамент отлично выдерживает вес хижины. Он лег на живот и скользнул под дом: бетонные блоки стояли ровно и не раскрошились, несмотря на годы замораживания и размораживания. Дед Уинни понимал важность хорошего фундамента и глубоко закопал их.

– Дом в прекрасной форме! – крикнул он остальным и ужом выполз наружу, стряхивая с волос пыльную паутину. – Половицы немного прогнулись, и не помешало бы снова покрасить стены, но в целом все замечательно.

Сьюзи распахнула входную дверь и танцующей походкой вошла внутрь.

– Наша студия будет прямо здесь, перед окном. А мы с Уинни будем спать рядом с кухней. Отгородим спальное место ширмой, повесим портьеру или вроде того, на манер хиппи. Генри и Тесс могут поселиться в мансарде, – речь Сьюзи была быстрой и возбужденной, рукава ее блузы порхали, как крылья. Пыль, освещенная солнцем из-за окна, кружилась вокруг нее, как будто она имела собственное силовое поле. – Нужно достать лагерную плитку, – ту, что работает на пропане. Мы привезем с собой спальники, одежду, творческие принадлежности и керосиновые лампы. На самом деле, нам мало что нужно.

– Нам придется возить питьевую воду из города, – сказал Генри.

– Не такое уж великое дело, – отозвалась Сьюзи. – Мы привезем несколько канистр и будем каждую неделю мотаться в Секстон, если не найдем чего поближе.