- В сделку входит твое раздевание догола?

У меня перед глазами возникло видение, как я хватаю его за нос и откручиваю в стиле «Трех бездельников» (комедийный сериал 1934-1958гг. – Прим.пер.), пока он не завизжит, как свинья. Проблема в том, что пришлось бы к нему прикоснуться. Лучше ограничиться более умеренным подходом.

- Позволь подержать машину до вечера, и я отведу ее на стоянку сама с первыми лучами солнца.

- Ни за что, - сказал Грабер. - Ты чертова плутовка. Я гонялся за этой машиной пять дней.

- Ну, так один день погоды не сделает.

- Жду от тебя благодарности, понимаешь, о чем я?

Меня почти стошнило.

- Забудь. Бери машину. Фактически, ты мог бы забрать ее уже сейчас. Пойду пешком.

Взгляд Грабера застрял на моей груди. У меня второй размер. Респектабельный, но далеко не огромный при моих пяти футах семи дюймах. На мне были шорты из черного спандекса и широкая трикотажная футболка. Этот наряд нельзя было назвать соблазнительным, но Ленни влюблено таращился.

Его улыбка была столь широка, что демонстрировала отсутствие коренного зуба. - Думаю, что мог бы подождать до завтра. Помимо прочего, мы же вместе ходили в школу.

- Ну да. - Лучшее, что я смогла выдавить из себя.

Пятью минутами позже я уже поворачивала с Гамильтон на Рузвельт. За два квартала от родительского дома я ощутила, как знакомое чувство долга засасывает меня, тянет в сердце Бурга. Это было сообщество больших семейств. Здесь было безопасно наравне с любовью, стабильностью и уютом ритуалов. Часы на приборной панели показывали, что я на семь минут опоздала, а желание завопить подсказало, что я дома.

Я припарковалась у обочины и посмотрела на узкий двухквартирный в два этажа дом с передним крыльцом, покрытым жалюзи и алюминиевым навесом. Половина Пламов была желтой, как на протяжении всех сорока лет своего существования, с крышей, покрытой коричневой кровельной дранкой. Сбоку цементное крыльцо обрамляли кусты калины, а во всю длину крыльца примостилась красная герань. Это были основательные апартаменты. Впереди гостиная, столовая посередине, кухня сзади. Наверху три спальни и ванная. Это было небольшое опрятное жилище с кухонными запахами, заставленное мебелью, со всем необходимым для жизни комфортом.

Наша соседка, миссис Маркович, которая жила на социальное пособие и могла себе позволить только краску с распродажи, выкрасила свою половину в зеленый цвет лайма.

Моя мама уже стояла в проеме двери.

- Стефани, - заявила она. - Что ты сидишь там в машине? Опоздаешь на обед. Ты знаешь, как отец ненавидит есть поздно. Картошка остынет. Жаркое пересохнет.

Пища в Бурге – самое важное. Луна вертится вокруг Земли, Земля вращается вокруг Солнца, а Бург – вокруг кастрюли с жарким. Сколько я себя помню, жизнь моих родителей была под контролем пятифунтовых кусков мясного рулета, доведенных до совершенства к шести часам.

Бабуля Мазур стояла в двух футах позади матери.

- Я достану себе парочку таких, - сказала она, сверля взглядом мои шорты. - У меня еще довольно красивые ноги, знаешь ли. - Она подняла юбку и посмотрела вниз на свои коленки. - Что скажешь? Думаешь, я буду хорошо смотреться в этих байкерских штучках?

Коленки бабули Мазур были похожи на дверные ручки. Она была красоткой в свое время, но годы превратили ее в жердь с обвисшей кожей. Однако, если она хотела носить мотоциклетные шорты, подумала я, ей следует это сделать. Как я себе представляла, это одно из многих преимуществ, что мы живем в Нью-Джерси - даже старые леди могли позволить себе выглядеть чудаковато.

Мой отец хрюкнул от отвращения из кухни, где нарезал мясо.

- Байкерские шорты, - пробормотал он, громко шлепнув себя ладонью по лбу. - Ну и ну!

Два года назад, когда забитые жиром артерии послали дедулю Мазур на большое свиное жаркое на небе, бабуля переселилась к родителям и уже не двинулась с места.