Не было также похоже на то, что Европейский регион сумеет сравниться с другими — даже несмотря на присущую его латиноамериканской части энергичность. Он был единственным из всех регионов планеты, где отмечалось неуклонное снижение численности населения, и только здесь не отмечалось ни роста производства, ни каких-либо нововведений в области культуры.

— Европа, — изящно грассируя, сказала мадам Жегешовска по-французски, — фактически представляет собой экономический придаток Северного региона. Мы это отлично знаем, но это неважно.

Видимо, отсутствие в ее кабинете карты Европейского региона отражало ее равнодушие к данному вопросу.

— Но тем не менее, — возразил Байерли, — у вас есть собственная Машина, и вы ни в коей мере не должны ощущать экономического давления из-за океана.

— Машина! Ах!

Она пожала своими изящными плечами, улыбнулась, вынимая длинными тонкими пальцами сигарету.

— Европа — спящий мир. И те, кто не успел удрать из нее, в Тропики, спят вместе с ней. Сами видите: работа вице-координатора возложена на хрупкие плечи слабой женщины. К счастью, груз не так уж тяжек, да и ждут от меня не слишком многого.

Что касается Машины… На что она еще способна, как только на то, чтобы сказать: «Делайте так, как я скажу, и это для вас самое лучшее». Но что для нас самое лучшее? Естественно, оставаться экономическим придатком Северного региона.

Но ведь все не так ужасно. Войнам конец. Мы живем в мире и покое а это так приятно после семи тысячелетий сплошных войн. Мы стары, месье. В наши границы входят области, где когда-то зародилась Западная цивилизация, — Египет, Месопотамия, Крит, Сирия, Малая Азия и Греция… Но преклонный возраст — вовсе не обязательно несчастный возраст. Это может быть и успокоение, и процветание…

— Возможно, вы правы, — сухо прервал ее Байерли. — По крайней мере темп жизни тут не такой бешеный, как в других регионах. Атмосфера приятная.

— Правда? А вот нам и чай принесли. Месье, вы как любите — со сливками, с сахаром? Пожалуйста. Она отпила немного чаю и продолжила:

— Ну конечно, атмосфера приятная. А в других местах на Земле продолжается какая-то возня, борьба… Знаете, я нахожу здесь довольно занятную аналогию… Было время — хозяином мира был Рим. Он впитал культуру и цивилизацию порабощенной Греции. Греции, которая никогда не была единой, которая постепенно раздиралась войнами. Рим объединил Грецию, дал ей мир и возможность жить спокойно, хотя и без славы, заниматься философией и искусствами вдали от прогресса и войн. Это было нечто вроде смерти, но смерти спокойной, мирной и долгой — она тянулась с небольшими перерывами целых четыре столетия.

— Да, но, — прервал ее Байерли, — Рим в конце концов пал, и наркотическое опьянение развеялось.

— Вы правы, но ведь теперь нет больше варваров, способных растоптать цивилизацию?

— Ах, мадам Жегешовска, мы сами способны стать варварами. Простите, но я вот о чем хотел вас спросить… Добыча ртути в Альмадене сильно упала. Ведь не убывают же запасы скорее, чем ожидалось?

Проницательные серые глаза мадам в упор смотрели на Байерли.

— Варвары — упадок цивилизации — выход из строя Машин.