– Хорошо… – И крикнул мне вслед: – Настя, подожди!

– Что? – отозвалась я уже на пороге тренерской.

– Кажется, небо затягивает. Возьми зонт!

Я качнула головой:

– Нет, дядь Кость, успею до дождя. Мне до универа десять минут дворами!

– Ну беги! – Он улыбнулся и махнул на прощание рукой.

А я поспешила к выходу и выбежала на тихую улицу. Еще вчера догорало лето, а сегодня – настоящий сентябрь с его прохладой, запахом сырости и жухлой травы. Я взглянула на небо и поежилась: оно действительно угрожающе потемнело. Вернуться за зонтом?

Взгляд на часы развеял все сомнения. Нужно было торопиться на учебу. И я понеслась по улице, крепко прижав папку с курсовой к груди.

Дождь всегда пугал меня, но последние пять месяцев особенно.

…Это случилось в апреле: родители, живущие в деревне, решили навестить меня. Собрали теплые вещи, запас провизии, подушку, чехол для которой мама сама вышила узорами. Она очень беспокоилась, ей казалось, что мне неуютно в студенческом общежитии – на старой койке, в серых стенах, в окружении таких же, как и я, бедных, голодных (по ее мнению) ребят.

Был самый обычный день. С утра подморозило, а днем светило солнце. Ближе к вечеру, когда родители уже подъезжали, вдруг зарядил дождь. Унылый, противный, монотонный.

Я вышла их встречать и долго всматривалась в проезжавшие автомобили. Ветер усиливался, и струи дождя хлестали по лицу, больно жалили глаза.

Мама и папа не приехали. Их машина попала в аварию на перекрестке за два квартала до общежития. Кузов всмятку – жвачка из металла и пластика. Подушку, ту самую – с вышитым мамой узором, мне отдали врачи «Скорой помощи» после того, как все случилось. Так я осталась одна. Кроме дяди Кости, маминого брата, и его дочки Алены у меня никого нет. Ни в этом городе, ни в каком либо другом месте.

Дождь я не любила, а он меня, кажется, наоборот, очень даже. Большая черная туча гналась за мной. Ба бах! После предупредительного выстрела грома хлынул ливень.

Инстинкт самосохранения должен был дать мне подсказку – спрятаться в тепле и уюте ближайшего магазина или кофейни, но почему то молчал. Единственная правильная мысль, возникшая тогда в моей голове: надо срочно спрятать папку с курсовой под плащ. Что я и сделала, сменив торопливый шаг на отчаянный бег. Ливень прекратился, когда я подбежала к автостоянке рядом с университетом. Лишь редкие капли продолжали оседать на моем порядком промокшем плаще и влажных волосах. Очки запотели, и нужно было остановиться, чтобы протереть их, но я мчалась, торопясь оказаться под спасительным козырьком.

Дверца красного спорткара открылась в тот момент, когда я пробегала мимо. Если б не запотевшие очки, возможно, и удалось бы избежать позора, но моя неуклюжесть всегда успевает раньше меня: барьер я не взяла. В духе лучших фейлов из жизни бегунов с препятствиями налетела на эту дверцу с разбегу, а дальше… голова вниз, ноги вверх, задница в луже.

Мир мелькнул перед моими глазами и погас. Первое, что я увидела, очнувшись, – взгляд, недовольный и раздраженный. Видимо, пока я крутила в воздухе сальто и приземлялась, парень успел выйти из машины. Теперь он стоял надо мной, смотрел сверху вниз и хмурил брови. Очевидно, раздумывал – возмутиться или подать мне руку.

И тут раздался девичий смех. А затем обидное:

– Ой, смотрите, Страшила бросилась в ноги Гаю! Во дает!

2

Я даже не сразу поняла, что эти слова обо мне. С неба падали одинокие капли и, покалывая, приземлялись на мое лицо, а меня все глубже затягивало в холодные голубовато зеленые глаза.

Да, лежать в луже под оглушающий смех сокурсников – нелепо, конечно, но я, кажется, потеряла ориентацию в пространстве.