Куроедов пожал вдруг ему руку.

– Даю. К школе не приближусь. – И устремился к выходу из метро.

Луганский дождался поезда.

После краткого колебания Ямото выбрал слежку за «спецслужбой». Во-первых, именно этот тип дважды произнес фамилию Ньюгарт. Волосатый толстяк, правда, реагировал так, будто фамилия эта ему знакома. Но, во-вторых, усатик из ФСБ внушал японцу большее доверие, чем сдвинутый толстяк, который в любом случае никуда не денется. Ямото склонен был проявить терпение, дабы не совершить ошибку, подобную убийству болвана Мак-Грегора, который вздумал швырять в него огненным шаром. Поэтому глава клана Черная Саранча, войдя в соседнюю дверь вагона, доехал с майором ФСБ до станции «Павелецкая» и вслед за ним перешел на Кольцевую.

Шестой, последний, урок Глеб проводил в 10-м «Б». И все вроде бы шло своим чередом, если б не одна странность: Ленька с Гулькой вели себя как-то вяло и, можно сказать, пришибленно. Правда, периодически они о чем-то пререкались, но делали это столь тихо, что на подобную мелочь Глеб внимания не обращал. Из головы его не выходило сообщение Лениного отца, генерала Рюмина, об убийстве лейтенанта, назначенного ему в «хвосты». Перелом шейных позвонков при ударе. Совпадение? Или опять Ямото? Но за каким чертом ему лейтенант? Дело все больше запутывалось. Продиктовав задание на дом, Глеб вышел из кабинета со звонком.

И в коридоре столкнулся с Сычовой. Та была в джинсах, в кожаной куртке и с кобурой под мышкой. Кобура, впрочем, лишь угадывалась.

– Хоть один! – обрадовалась Светлана. – Эту малышня облепила, тот в баскетбол с пацанами гоняет… Никакого внимания к милиции.

Глеб вздохнул.

– По делу или соскучилась?

– В общем, так, забежала на полчасика.

Глеб поманил ее к окну.

– Раз уж ты здесь, поговорим.

Светлана присела на подоконник.

– О чем? Только вчера вроде все перетерли.

– Время не стоит, – усмехнулся Глеб. И лаконично выложил про визит генерала ФСБ, про труп лейтенанта и свои размышления насчет Ямото.

Светлана слушала напряженно, и в серых ее глазах появился стальной блеск. За спиной Глеба, между тем, ватаги учеников топали к раздевалке.

– Хрень какая-то, – пожала плечами Светлана. – С таким мыльным пузырем – и наружка. Причем укомплектованная из одного… судя по всему, салаги.

– Луганский сварганил, – отмахнулся Глеб. – Черт с ним. Главное, как все сошлось…

Светлана кивнула ему за спину.

– По-моему, это к тебе.

Глеб обернулся. Леня Рюмин и Гуля Шарипова деликатно переминались с ноги на ногу. Глеб улыбнулся им:

– Какие-то вопросы, предложения?

Леня был серьезен, и чубчик его словно увял.

– Если вы заняты, Глеб Михайлович, мы подождем.

– Уроков мало, торопиться некуда, – заверила Гуля.

Улыбка сползла с лица Глеба.

– Что у вас? Выкладывайте.

Ребята покосились на Светлану.

– Может, отойдем в сторонку? – предложила Гуля.

А Леня уточнил:

– У нас приватный разговор.

У Глеба возникло нехорошее предчувствие.

Светлана хмыкнула.

– Иди. Я посижу тут.

Глеб отошел с ребятами на несколько шагов.

Леня прокашлялся.

– Виктория Александровна поручила мне написать в стенгазету стихи.

– Об осени, – дополнила Гуля.

– Я обратился к Саше, вашему подопечному, – продолжил Леня. – Чтобы он взял меня на буксир.