– И что же вы споете на допросах, Владимир Сергеевич?

Тем временем Ямото Кае, неразличимый на фоне пейзажа, скользнул в черный «Мерседес» и притаился за сиденьем сзади. «Ну вот, – сказал он себе, – муха в кулаке». Заботило Ямото лишь одно: что делать с усатым дружком, способным помешать в решающую минуту: спецслужба все-таки. Впрочем, эту проблему пока можно было отложить.

Глядя на усмешку приятеля, Куроедов откинул со лба мокнущие волосы.

– По-твоему, Юрик, мне сказать про тебя нечего?

– О да! – осклабился Луганский. – Признаешь, что взорвал Лепко и кокнул Волобуева. Поведаешь, как с помощью английской тетки травишь народ «бульоном». Похвастаешь, как сбываешь угнанные автомобили. – Майор открыл дверцу «Опеля». – Хотя, думаю, первых двух пунктов достаточно вполне.

– Чтоб ты сдох! – от души пожелал Куроедов.

– Не обещаю. – Луганский сел в «Опель», развернулся и укатил.

Плюнув ему вслед, толстяк поплелся к «Мерседесу».

Звонок на урок застал Глеба в учительской раздевалке. Глеб чертыхнулся, стянул с себя куртку и помчался по лестнице на второй этаж. Возле кабинета французского его поджидала директриса.

– Знаете, я хотела бы…

– Больше не повторится, – прервал ее Глеб. – Последнее опоздание в моей жизни.

Брови директрисы приподнялись.

– Глеб Михайлович, я должна…

– Зинаида Павловна! – Глеб покаянно склонил голову. – Сверните мне шею и позвольте начать урок.

Директриса сжала сухой кулачок.

– Вот правда щас как дам!.. Никуда ваш урок не денется.

Теперь брови Глеба поползли вверх.

– Любопытное замечание. За что же тогда мне будет выволочка?

Бледные щеки директрисы порозовели.

– Так уж вы меня боитесь. Я лишь хотела извиниться за свой неуместный юмор… – Она запнулась, – насчет двойного убийства и вашего вызова на Лубянку. Вы же знаете мой скверный характер.

Глеб возвел глаза к потолку.

– Зинаида Павловна, вы не перестаете меня изумлять. Ей-богу, я уж и думать забыл…

Из кабинета выглянула бойкая девчонка и, узрев учителя с директоршей, сказала: «Ой!»

– Что тебе, Синицына? – нахмурилась директриса. – Глеб Михайлович сейчас войдет, сядь на место.

Девчонка исчезла.

Директриса протянула Глебу руку.

– Значит, мир?

– И дружба. – Глеб пожал ее ладонь. – Во веки веков. Аминь.

Директриса не отходила.

– А как дела у вас на Лубянке? Надеюсь, прояснилось?

Глеб кивнул.

– Оправдан по всем статьям.

– Так я и думала. Значит, в понедельник у вас не будет повода проигнорировать педсовет. – Развернувшись, директриса зацокала каблучками по коридору.

Хмыкнув, Глеб вошел наконец в класс. После шаблонных французских приветствий и обмена впечатлениями о погоде он задал ученикам упражнение из учебника (письменно!) и отправился повидать Стаса.

В спортзале царили толкотня и гомон: разминалась какая-то малышня. Вызвав Стаса за дверь, Глеб выдохнул:

– Ну?

Рыжий покачал головой.

– По нулям. Ждали до полуночи – никто не появился. Вряд ли Ньюгарты там.

Глеб в досаде тер переносицу.

– А сам Куроедов? Должен он где-то обитать?

Стас пожал могучими плечами.

– Мало ли. Калитин в конце концов нарушил твою инструкцию: предъявил консьержке удостоверение МУРа.