Борис Викторович вновь кивнул.

– Тогда выясни у мамы насчет обеда.

– Да, сэр! – Леня вышел из отцовского кабинета вовсе не в том настроении, с каким вошел.

Девятилетний Саша Колесников – «помесь Пушкина с Бродским» – грыз шариковую авторучку. Лежащий перед ним тетрадный лист в клетку заполнен был исчерканными стихотворными столбцами… Вихры на Сашиной макушке задорно топорщились, однако на лице мальчика застыла отрешенность. Записав строку школьным своим почерком, он тотчас ее вымарывал и продолжал грызть ручку.

В приоткрытую дверь проскользнула Танька с плюшевым мишкой в руках и деликатно прошептала:

– Сань, можно нам с тобой посидеть?

Брат вперил в нее невидящий взор.

– У-у?

– Можно мы с Майклом посидим с тобой?

Саша кивнул.

– Сидите. Вякнешь – пенделя дам.

Танька мотнула косичками.

– Не вякну. – И героическим усилием молчала пять минут. Затем поерзала на стуле и приблизила к лицу брата игрушечного медвежонка. – Знаешь, что Майкл сказал?

– У-у?

– Он сказал, что к нам едут Глеб и Даша.

Уронив авторучку на пол, Саша уставился на медвежонка. Стеклянные глазки Майкла выражали неподкупную честность. И в этот момент раздался звонок в дверь. Просияв, Саша кинулся открывать. Но у порога комнаты притормозил, вернулся за стол и деловито поднял с пола авторучку.

Дверь открыла бабушка, и голос Глеба произнес:

– День добрый, Варвара Львовна. Спецов по малолетним грубиянам вызывали?

– Вызывала, еще как вызывала! – затараторила бабушка. – Глеб, Даша!.. Ей-богу, вы с ума сошли! Опять столько натащили…

– Разговорчики! – донесся Дашин голос. – Чтоб все было съедено в три дня!

– Да нам за полмесяца с этим не управиться! – сетовала бабушка, и слышался шелест пакетов.

Сидя как на иголках Танька выжидательно смотрела на брата. Нахохленный Саша уткнулся в тетрадный лист. И девочка не выдержала.

– Сань, я пошла. – Соскочив со стула, она метнулась с медвежонком в прихожую, и оттуда раздался ее голосок: – Привет! А знаете, что Майкл сказал?

Саша презрительно обронил:

– Пискля.

Затем опять шелестели пакеты, и все говорили наперебой. Потом возмущенный голос бабушки заявил:

– Нет, денег я больше не возьму! Это ни в какие ворота…

– Варвара Львовна, – перебил голос Глеба, – вы просто помогаете нам уйти от налогов.

– Перестаньте меня дурить! – не унималась бабушка. – Какие налоги?! Вы даете нам столько налички…

– А вы хотите, – сурово произнес голос Даши, – чтобы наличка эта досталась коррумпированным чиновникам? Не ожидала от вас, Варвара Львовна.

– Ох, вы мне голову совсем заморочили, – сдалась бабушка. – Что с вами делать?

И Даша посоветовала:

– Подчиняясь экономической необходимости, положите деньги в комод.

Затем опять заговорили наперебой. Потом возникла пауза, дверь комнаты отворилась, и на пороге появился Глеб.

– Ага! – сказал он. – Затаился и глаз не кажет!

Из-за плеча его выглянула Даша.

– Презирает, – тряхнула она «конским хвостом». – Не желает спускаться с вершин.

Губы Саши норовили расплыться в улыбку, но мальчик с губами справился.

– Здравствуйте, – отозвался он, черкнув наугад в тетрадном листе.