— Я предлагаю себя, — гордо распрямился вождь.

— Не надо нам выскочек, — подхватился мураза племени Муйага, его поддержали шаман и вождь Техколо. В шатре снова начался гвалт и ругань, переведшийся в кулачную потасовку.

Наконец, старому шаману удалось навести порядок, разозленные муразы уселись на свое место, волками посматривая друг на друга.

— Предлагаю не спорить, а выбрать того, кто устроит всех. Это может быть тот, кто будет слушать совет вождей и исполнять его волю, — он вкрадчиво подошел к главному и внимательно оглядел притихших орков. Все понимали, что такая фигура могла бы устроить всех. Но кто им может быть?

Выдержав нужную паузу, шаман произнес имя. — Им может стать Барама Обака.

Я занимался бесполезным для себя делом, планировал свои ближайшие действия на сегодняшний вечер и, может быть, на завтра. При этом хорошо понимал, как зыбки мои надежды осуществить их.

Как обычно, все мои планы накрывались медным тазом, приходилось действовать экспромтом, и уповать на многослойное сознание, подсказывающее мне, как действовать в ту или иную минуту. У такого метода решения проблем, был один существенный недостаток, и заключался он в том, что при этом возникали новые проблемы, вот как сейчас. И я сидел, напрягая мозги, пытаясь решить то, от чего вообще-то надо было бежать. Например, от напористой Ленеи. Добавлять еще одну розочку в тот цветник, что стихийно разросся вокруг меня, мне не просто не хотелось, мне было страшно. Как сказали бы у нас на Земле: «среди роз один барбос».

Что такое ревность женщины, я знал не понаслышке, это страшнее ураганов, цунами и землетрясений вместе взятых. Как писал мудрый царь Соломон, имевший неосторожность стать многоженцем, — «горше всего женщина». Мне об этом говорила бабушка, и, вроде бы, этот несчастный имел больше ста жен. Раньше я ему в тайне завидовал, теперь понимаю, какие это проблемы. Одна жена это одна проблема, а сто жен это — сто проблем.

А уж пылающая ревностью женщина это… Ууу! А если их несколько, и все ревнивые, как Вирона? Тут вообще, не о чем говорить, только спасаться.

Я был еще очень молод (телом), несовершеннолетний и обременять себя обязательствами, как это случилось в прошлой моей жизни, не было ни какого желания. Все девушки, что теперь входили в мое окружение, были старше меня на два, а то и пять годков. Просто, я стал выглядеть за этот год, старше своего возраста, стала расти черная щетина, все чаще я хмурил брови и смотрел сурово. Да и испытания, что выпали мне, наложили свой отпечаток. Я чувствовал, нечто звериное проснувшееся во мне, оно заставляет насторожено смотреть на окружающий мир. Как-будто тигр, вышедший на охоту, увидевший добычу и соперника, затаившегося перед прыжком. Но в то же время, я чувствовал одиночество. При множестве людей и нелюдей, окружавших меня, я оставался один, плотно закрывшись в кокон тайны своего происхождения.

С кем я действительно мог быть полностью откровенным, так это с Шизой. Но и она часто не понимала логики моих поступков, пытаясь разобраться в загадочной русской душе и вычислить алгоритм моего поведения. А когда я разрывал шаблоны и поступал в ее понимании, как сумасшедший, она надолго замыкалась в себе. Как это было после спасения от жертвоприношения богине.

А я не мог ей объяснить, что логики-то и нет вовсе, а есть простое понимание, необходимая потребность, поступить так, а не иначе, позыв души, что надо так, и никак по-другому. Я поступаю не по расчету или полезности, а по зову широкой русской души, или большого сердца, если хотите. В этом и кроется вся отгадка русского характера. Он может наплевать и пройти мимо, а может отдать жизнь за незнакомого ему человека. И какая тут логика? Ее просто нет.

Мои мысли перескочили на хитроумного хана, который вытащил меня на поверхность, на всеобщее обозрение, вот полюбуйтесь, хуман сидит слева от меня.