— Маргарет…

При звуке голоса Джорджа мороз пробежал по ее коже. Его интонации не требовали ни перевода, ни объяснения. Они были столь же красноречивы, как и яростный напор его тела.

Она возбуждала его и он хотел ее! Маргарет наполнила ликующая радость оттого, что он так точно угадывает, что ей нужно.

— Я так хочу тебя, — дрожащим голосом прошептал Джордж ей на ухо. — Я очень, очень тебя хочу…

Он целовал ее. И Маргарет самозабвенно отвечала на поцелуи, еще плотнее прижимаясь к Джорджу, скользнув руками под его пиджак. Ее сердце яростно забилось, когда характер поцелуев изменился — медленный нежный напор уступил место чему-то иному, более требовательному.

Рассудок непрестанно пытался докричаться до Маргарет, предупредить, урезонить ее. Однако чувства были глухи к его зову. Они хотели слышать совсем иное — прерывистое дыхание Джорджа, тихий звук скольжения его рук по ее телу…

Сад, окружающий их, был напоен сильными ароматами цветущих растений. На этой неделе не было дождей. И когда Джордж опустил Маргарет на лужайку, она ощутила тепло. исходящее от земли, уловила свежий запах примятой травы — высокой в тени под деревьями и низкой и мягкой рядом с ее лицом. Не открывая глаз, она повернулась к Джорджу, жаждя возобновления прерванного поцелуя.

Он медлил, поглаживая ее щеку подушечкой большого пальца. Маргарет, подняв веки, увидела в его глазах невысказанный вопрос. Ее сердце затрепетало. Существовала сотня — нет, тысяча! — причин, по которым ей не следовало этого делать, но все они не имели ни малейшего значения.

Она потянулась к Джорджу, обхватила дрожащими руками его предплечья, помогла снять пиджак. Маргарет смотрела в его потемневшие глаза, и от сознания того, что она способна вызывать в нем такое сильное желание, у нее кружилась голова.

— Здравый смысл подсказывает мне, что нам не стоит этого делать, — задыхаясь проговорил Джордж и склонился к ней. — Но сейчас мне ничего так не хочется, как сжимать тебя в объятиях. Помнишь, как это обычно у нас бывало?

Помнит ли она?.. Ее глаза стали огромными и черными, в них отразилось его желание. Она притянула Джорджа к себе дрожащими руками.

— Боже, сколько раз я мечтала вот так обнять тебя!

Джордж расстегнул ряд крошечных пуговок на ее блузке, открывая ее тело вечерним солнечным лучам и прикосновениям своих рук и губ.

Маргарет содрогнулась и, стиснув зубы, постаралась сдержать чувства, которые рвались наружу. Прикосновения его губ были такими знакомыми, такими нежными, такими восхитительными.

Ее руки словно сами собой поднялись и сомкнулись на его затылке. Тело призывно изогнулось, когда Джордж ладонями накрыл ее обнаженные груди, а его губы коснулись нагретой солнцем кожи.

— Ты так красива!.. Так красива!

От благоговения и изумления, звучащих в его голосе, у Маргарет перехватило дыхание, а вид темноволосой головы у своей груди был потрясающе трогателен. Она уже была женщиной, а не девушкой. И все эти двадцать лет ей даже не приходило на ум думать о своем теле в сексуальном смысле. Сейчас же она внезапно обнаружила, что почти боится того, как выглядит, ведь между телом двадцатилетней женщины и тридцативосьмилетней не может не существовать разницы. Но Джордж тоже изменился внешне, и, на ее взгляд, только к лучшему.

Он поцеловал впадинку между ее грудями, касаясь языком кожи, а затем сами груди. Поцелуи его были осторожными, нежными, словно Джордж опасался обидеть ее.

Когда он отстранился, заботливо накрыв ее грудь блузкой, испытываемые чувства, должно быть, отразились в глазах Маргарет, поскольку и выражение глаз Джорджа изменилось. Они потемнели и сверкали, а его голос звучал почти грубо, когда он произнес:

— Дело не в том, что я не хочу.