– Ну да, – отозвалась я, в панике задерживая дыхание. – Н-наличные.

– Я вас не вижу, миссис Поук, – холодно заметил Боннер, снова шелестя фольгированной бумагой.

Да он и вправду конфетки ест!

– У м-меня заело что-то, – ляпнула, понимая, что не смогу включить камеру при всем желании. Словно, если он увидит мое лицо, сразу поймет, что лгу. А так вроде и ничего, попробуй еще докажи…

– Что ж. – Он сунул в рот шоколадную карамель. – Тогда до завтра.

И отключился!

Как до завтра-то?! Мы же договаривались пару дней выждать и никому не показываться вместе! Рука сама потянулась к кнопке повтора вызова, но вовремя остановилась. Нет уж! Лучше и правда потом поговорим. Зачем мешать некроманту есть конфеты в свободное время? Я же не самоубийца, в конце концов…

К сожалению, больше позвонить оказалось некому, а по моноподу шла какая-то ересь; ни одного приличного фильма. В итоге взгляд снова упал на найденные в тайнике вещи.

Включив настольную лампу, я перенесла часы, фонарик и кольцо на небольшой столик, где решила тщательно все рассмотреть. Колечко попалось первым. Старенькое, с потертой гравировкой, из чего можно было сделать вывод, что его носили не один год. Печать на нем была вполне обыкновенная, с мелким тиснением в виде маленького дракончика. Такие носили многие коллеги Роджа, а вот он сам не любил украшения, предпочитая им дорогую качественную одежду и обувь.

Фонарик так же оказался очень старым и даже погрызенным с одной стороны то ли детьми, то ли собакой, то ли самим хозяином в минуты задумчивости… Работал он на допотопных аккумуляторных батарейках без всякой магии. И снова я поразилась тому, зачем Роджер подобную ерунду сунул в тайник. Может, предполагал, что я полезу туда, и решил так посмеяться? Включив фонарик нажатием кнопки, посветила на одну из стен – ничего необычного. Холодный равномерный свет, причем диаметр светового круга неплохой для такой мелкой штуковины.

Последними взяла часы. Классический серебряный браслет, выполненный из качественного материала, с вполне стандартным плетением, ничем особенным не выделялся. Циферблат круглый, три стрелочки… Примерно такие были у моего отца, пока он не перешел наконец на более современные, электронные. Однако откладывать их я не спешила, неосознанно поглаживая и задумчиво глядя на плетение браслета. В какой-то момент даже показалось, что чувствую от часов магический отклик – жалобный такой, тоскующий. От мимолетного ощущения сердце вдруг споткнулось, сбиваясь со спокойного ритма. Давно забыла, каково это – понимать вещь, слышать ее, как живое существо. Думала, уже и не испытаю подобного.

Больше десяти лет назад, еще на первом курсе университета, профессор артефакторики подолгу учил нас настраиваться, сосредотачиваться и погружаться в своеобразный транс, выйти из которого было не так-то просто. Когда студенты возвращались в реальный мир после первых таких «погружений», на них больно было смотреть. Беда заключалась в том, что, услышав «просьбу» страдающей вещи, мы становились ее заложниками. Пока не найдешь способ помочь, ходишь словно больной, постоянно возвращаясь мыслями к проблеме. И ладно, если это дамское колечко и оно просто хочет, чтобы янтарь в оправе ярче сиял, но попадаются и безнадежно сломанные штуковины, которым приходится дарить новую жизнь.

Часы в моих руках просили, а ведь я больше пяти лет не слышала зов вещей. Помню, сначала не обратила на это внимание, а потом разволновалась, поняв суть произошедшего. Все врачи в один голос заверили, что магия во мне сильна, а значит, я по-прежнему могу работать по профессии, если захочу. Но я не могла. Мне нужны были подсказки, пожелания, хотя бы намеки от вещей… Последней инстанцией помощи стал как раз тот старенький профессор из университета.