Одна из трех дорог точно вела в Мефлеж, но вот какая именно, моррон не знал, и хоть пытался найти ответ по многочисленным следам на земле, но так и не смог. По всем трем дорогам в последние дни прошли толпы народа, а пастухи прогнали столько скота, что определить было ничего невозможно. Лишь в одном Дарк был уверен наверняка: каждое ответвление вело к покинутым жителями деревням, и в конце любого из трех путей его ожидала примерно одна и та же картина – зловещая тишина опустевшей округи и устрашающий вид оставленных хозяевами домов.

Впервые за все время странствия Аламез пребывал в растерянности, не решаясь, по какой из трех дорог ему направить коня. Ни натренированная логика, ни богатый жизненный опыт не могли подсказать озадаченному моррону ответ, но тут ему на помощь пришло само Провидение. Вдали на одной из дорог показались крошечные фигурки всадников. Их было всего трое – слишком мало для конного разъезда, но слишком много для обычных посыльных, ведь вестовые ездили поодиночке даже в опасное военное время.

По мере приближения всадников стали заметны детали их одеяний. На всех троих были плащи, под которыми явно скрывались кольчуги. На головах скачущих были шляпы, а не шлемы, но Дарка это не ввело в заблуждение. К нему приближались военные, на всякий случай маскирующиеся от, возможно, тайно проникших в округу шеварийских шпионов, а не обычные господа, вдруг решившие непогожим, пасмурным днем совершить небольшую конную прогулку. Их лошади казались чересчур замученными да чахлыми и, похоже, сильно недоедали. До такой степени измождения бедных животных могли довести лишь прижимистые интенданты пехотных полков, не видящие смысла хорошо кормить перевозчиков продуктовых телег да развозчиков вестовых.

Дарк не ошибся. Еще до того как всадники подъехали к нему вплотную, он точно определил род занятий троих молодых людей и их принадлежность не к конному, а к пехотному отряду. Вот только с целью их спешной поездки моррон оплошал. Как мог Аламез догадаться, что троим армейским посыльным, случайно встреченным им в чужой местности, прекрасно известно, кто он таков?

– Имею ли я честь говорить с благородным рыцарем Дитрихом фон Херцштайном? – почтительно произнес самый молодой и, похоже, самый бойкий на язык всадник, как будто невзначай распахнув полы запыленного плаща и продемонстрировав Дарку не только кольчугу армейского образца, но и красно-желтый мундир недавно набранного второго пехотного мелингдормского полка.

– Вы не ошиблись, ми… молодой человек, это именно я, – кивнул Аламез, с непривычки чуть не оплошав и не обратившись к обычному простолюдину: «милостивый государь». – Чем могу оказаться полезен доблестным герканским воителям?

Удивлению внешне оставшегося невозмутимым Дарка воистину не было границ. Он был поражен не только тем, что юноша знал его имя (простой вестовой явно не разбирался в геральдике и не смог бы узнать рыцаря по гербу на щите, тем более что тот был создан совсем недавно и вряд ли был уже занесен в геральдическую книгу Геркании), но и тем обстоятельством, что здесь, за много-много миль от границы ставшего почти родным графства Дюар, ему довелось повстречать соотечественников, да не одного или двоих, а целый полк.

– Мы не знаем, куда держит путь благородный рыцарь, и ни в какой мере не желаем препятствовать осуществлению его планов, – нарочито деликатно заверил, пожалуй, даже чересчур воспитанный юноша, – но в деревне Мефлеж, что всего в миле отсюда вдоль берега, расположился передовой отряд нашего полка.