«Беда в том, Анна, что ты никогда не принимала самостоятельных решений. Всегда находился кто-то, решавший за тебя. Но когда-нибудь это должно кончиться, тебе давно пора стать независимой. Не хочу утверждать, что этот процесс будет безболезненным, но ведь на ошибках учатся, правда? Одними размышлениями ты ничего не добьешься – необходимо действовать».

Может быть, слова доктора подействовали так сильно потому, что лишь подтвердили ее собственные мысли. Анна чувствовала себя ходячим анахронизмом. Иметь меньше опыта, чем шестнадцатилетняя школьница! До замужества она ни разу не была предоставлена самой себе, никогда не была на футболе или на танцах, не знала, что такое свидание! Теперь у нее начался синдром «Путника» – этот старый фильм Бетти Дейвис Анна посмотрела во время одной из вылазок в город. Наверное, именно тогда ей впервые пришла в голову мысль о самостоятельной поездке в Европу. В последний раз она была там вскоре после окончания швейцарской школы. Но тогда рядом были родители Крега – друзья ее отца. Они забрали Анну из школы и увезли в кругосветное путешествие. С ними был и Крег – красивый, взрослый, искушенный. Его внимание льстило, и она тотчас же влюбилась. Было так приятно чувствовать его заботу, уважение. Нежный сдержанный поцелуй, легкое пожатие руки – но не более того. Крег был подающим надежды молодым адвокатом с определенными видами на политическую карьеру. Тогда это представлялось таким волнующим и заманчивым. Анна мечтала о квартире в Вашингтоне, об интересных людях, с которыми ей предстояло познакомиться. Но нес оказалось гораздо скучнее и прозаичнее. И Крег в том числе…

Она нее время пыталась отогнать от себя эту крамольную мысль – ведь так хорошо было рядом с Крегом во время путешествия… Теперь же Анна чувствовала, что живет с незнакомцем. Их физическая близость превратилась для нее в обязательную, немного неприятную процедуру, которая не будила никаких чувств, кроме легкого отвращения и твердой решимости исполнить свой супружеский долг. Не было ни звона колоколов, ни волшебства. Превращение в женщину не состоялось.

Доктор Холдейн вызывал у нее все большее доверие, и она смогла наконец откровенно поговорить с ним и об этой стороне своего брака. «Я прочитала необъятное количество всевозможной литературы! Я прекрасно знаю, что не следует каждый раз ожидать грандиозного оргазма. Да и Крег все делал как надо. Я хочу сказать, что он был терпеливым, нежным… и старался…»

«Может быть, он слишком старался. А может быть, ты просто не любишь его?»

Этот вопрос застал Анну врасплох. «Не люблю? Но ведь само понятие «любовь» так устарело, что невозможно воспринимать это слово всерьез! Мне казалось, что я влюблена в Крега, хотя, конечно, этого просто не могло быть. Видите, я опять противоречу сама себе! Но разве любовь – это не самовнушение, не искусственно вызываемое чувство эйфории? Конечно, эффект может усиливаться романтической обстановкой или элементарным физическим желанием, которое иногда возникает между двумя людьми. Однако все это недолговечно. Мне казалось, что в наше время гораздо важнее чувство товарищества между мужем и женой – общие интересы, общие цели».

«Анна, милая, ты сейчас напоминаешь примерную девочку, которая хорошо выучила домашнее задание, – хотя доктор Холдейн не улыбался, его глаза смеялись.

Он нетерпеливо отмахнулся от Анны, которая собиралась его перебить, и продолжал: – Ты думаешь, мне никогда не приходило в голову то, о чем ты сейчас говорила? Но ведь мы живем в век эмансипации. И женщина оставляет за собой право на поиск нового партнера, если у нее возникает такая необходимость. А почему бы и нет? Ты никогда не думала о том, чтобы завести любовника?»

Крег хотел быть ее любовником.