Татьяна Устинова. Развод и девичья фамилия
– Сереж, – позвала Инга и поскреблась в дверь, – тебя спрашивает какая-то Кира! Говорит, что она – яд. – Не яд, – пробормотал Сергей, второпях смывая мыльную пену с волос, – Ятт. – Что? Сереж, я ничего не слышу. Ты подойдешь или нет? Он толкнул дверь и высунул руку, в которой сразу же оказалась заморская телефонная трубка из шершавой пластмассы. – Да. – Сереж, тебе чай или кофе? – закричала Инга уже издалека, и он прикрыл дверь в ванную. – Привет, – сказала из трубки Кира, – ты уже завтракаешь или только голову моешь? – Привет, – поздоровался Сергей. На вопрос про голову он предпочел не отвечать. Она резвится с утра пораньше, а он потом целый день будет думать невесть о чем. День у него и без того планируется сложный. – Ты зачем по фамилии представляешься? Или ты думаешь, что я не догадаюсь, какая Кира может мне звонить? – Кто тебя знает, – сказала она весело, – ты у нас явление загадочное и необъяснимое. – Я не у вас, – пробормотал он, – я сам по себе. – А к телефону кто подходил? – продолжала Кира все так же бойко, но его натренированное ухо вдруг уловило легкую фальшь. – Очередная дама сердца? – Кира, ты зачем звонишь? Она немного помолчала. Бывший муж кинул полотенце и беспокойно уставился на себя в зеркало. Кира вздохнула на том конце провода. Вечная его манера – смотреть и не видеть. Если бы в зеркале вместо него вдруг оказалось изображение какого-то другого человека, он вряд ли бы это заметил. – Сереж, Тимкин класс едет в пятницу в Кострому. На все выходные. – Ну и что? – Ну, и я не хочу, чтобы он ехал. – Почему? – удивился Сергей. – Да потому, что мы понятия не имеем, чем они там будут заниматься! – начала Кира сразу с высокой ноты, как будто продолжала давний, бессмысленный и надоевший, спор. Впрочем, так оно и было. Именно его она и продолжала, и он даже имел название и краткое содержание – либретто, как балет. Название было “Плоды неправильного воспитания, или некудышный отец”. Краткое содержание: “Тебе наплевать на собственного сына. От тебя не дождешься даже ерундовой поддержки. Ну, скажи, чему ты научил его, как отец?! Рассказывать анекдоты?! Кидать снежки?! Лазать через забор на даче?! Ты что, не понимаешь, что не имеешь на него никакого влияния?! Ты что, думаешь, что, если…” – Кира, – прервал он ее монолог, хотя она давно молчала – весь монолог он прокрутил в голове, – я не понимаю, почему Тим не может поехать в Кострому, если туда едет весь класс? – Да в том-то и дело, что не весь! Едут человек восемнадцать, как всегда, все его дружбаны, и его тоже тянет! А я не знаю… – А программа есть, – перебил ее Сергей, – программа пребывания? Что они там делать собираются? – Есть, наверное, – неуверенно ответила Кира. – Ты не смотрела? – Нет. Он вздохнул: – Ну, и чего ты от меня хочешь? – Я хочу, чтобы ты ему запретил. – Здрасти! – сказал он сердито. – Почему я должен?! – Я понимаю, что ты ничего не должен, – отчеканила Кира, – ты никогда ничего и никому не должен, особенно нам. Но я не хочу, чтобы он ехал. Я не уверена, что там за ними станут нормально смотреть. Я не желаю потом никаких неприятностей. |
