– Не помню, – хмуро отозвалась Кира. – У меня что-то с памятью. Относительно все помню только до пятого стакана. Потом совершенный провал.

– Нет, я кое-что помню. Кстати, поздравляю с женихом. Отличный парень.

– Что?

– Ты не помнишь, как вчера говорила, что с удовольствием выйдешь замуж за Тимофея?

– За кого?

– За старшего сына дяди Паши.

– Помню я, кто такой Тимофей! – с раздражением откликнулась Кира. – Я не могла такого сказать!

– И тем не менее сказала.

Кира уставилась на подругу, ожидая увидеть на лице Леси признаки скрытого веселья. Возможно, подруга шутит? Но нет, Леся выглядела расстроенной и озабоченной состоянием своего здоровья. Ей было не до шуток.

– И… И как он отреагировал на это? – робко поинтересовалась Кира.

– Кто?

Занятая поиском своих вещей, разбросанных по всей комнате, Леся уже не помнила, о чем у них был разговор.

– Тимофей!

– Не знаю. Вроде бы обрадовался.

– Так он согласился?

– Ну да.

– Ужас!

– Чего ты так переживаешь?

Леся оставила бесплодные поиски своих босоножек, в которых вчера отправилась на вечеринку. И хотя босоножек было жаль, они были новыми, но удивительно удобными – без задника, кожа нежно-розового цвета, переходящая у подошвы в более интенсивный. Две мягкие полоски кожи скреплены красивой золотой пряжкой, низкий каблук, удобная колодка, прелесть, а не босоножки, и вот они пропали!

После поисков обувки голова у Леси изрядно кружилась. Она потрясла ею, чтобы уменьшить кружение, но сделала только хуже. Теперь голова вдобавок еще и разболелась, но кружиться от этого меньше не стала.

– На какой день назначена свадьба?

– Не помню. Об этом вроде бы разговора не было.

– А… А мы с ним целовались?

– Ну, нет! До этого дело тоже не дошло. Вроде бы Тимофей вообще еще девственник. Во всяком случае, дядя Паша заявил именно так.

– Значит, до свадьбы он будет блюсти целомудрие своего сына?

Теперь у Киры появилась надежда. Если в ближайшее время свадьбы и свадебных отношений у них с Тимофеем не случится, то потом можно будет что-нибудь придумать. Она подбодрилась и сказала:

– Если ты ищешь свои босоножки, то ты оставила их вчера в саду, когда учила невесток дяди Паши танцевать ча-ча-ча.

– А я разве умею?

– Вчера ночью умела.

Стол у тети Кати был накрыт так богато, что изобилию яств позавидовал бы и пятизвездочный ресторан. Да что там ресторан, там все привозное, покупное. А тут и яйца были из-под курочки, сегодня утром снесенные, и свежая зелень только что с грядки. И даже сметанка и молочко, которые с аппетитом уписывал за обе щеки сидящий за столом дядя Паша, были от соседской коровки. Тоже свежие и, конечно, куда как полезные.

Однако сами подруги ни яичницу, плавающую в топленом жиру, ни овощи с огорода, ни печеночный паштет и пышущие жаром румяные пирожки с вишней даже видеть не могли. Еда вызывала в них тошноту. И дядя Паша, глянув на них опытным глазом, распорядился:

– Нацеди-ка ты им, Катерина, по стаканчику пива.

Пиво было самое обычное, из пластиковой бутылки, но густое и ароматное.

– Пейте, девчонки. Сам пивом люблю побаловаться. Специально за ним на пивной завод мотаюсь, разливное покупаю без всяких консервантов.

Храниться долго такое пиво не могло. Но дяде Паше и не надо было, чтобы долго. Даже маленький стаканчик пива произвел на подруг благотворное влияние. Головы перестали кружиться, перед глазами исчезли противные мушки.