Во дворе стоял внедорожник «Ниссан». Около него топтался Мариф Радани, водитель Дуни и помощник главаря банды Джамаля Файдара. Ворота охраняли двое вооруженных мужчин.

Дуни поднял голову и заявил:

— Небо какое красивое, Яман, не находишь?

— Да, красивое. Помню, в детстве любил ночью залезать на крышу, лежать там и смотреть на звезды. Так и засыпал. Отец потом строго наказывал меня за это. Вот только душно сегодня. Вчера прохладней было.

— Ничего, жара — не самое страшное в этой жизни. — Дуни посмотрел на часы. — Половина двенадцатого. Что-то не выходит на связь твой человек.

— Выйдет, как только все проверит. Он у меня дотошный, не успокоится, пока не убедится в том, что путь к границе совершенно безопасен.

— По данным Файдара, которые он получает от агента, занимающего солидный пост в службе безопасности, граница в этом районе практически не охраняется.

— Вот именно, Икрам, что практически. Несмотря на все сложности, которые испытывают сейчас силовики Асада, в Гураяд иногда заезжают пограничники. Да, редко, но это случается. Ты не сказал, зачем приехал в наше селение, забытое Всевышним. Но что-то подсказывает мне, что дело у тебя важное и встреча с пограничниками в твои планы не входит.

Дуни усмехнулся:

— Ты прав. Сегодня мне меньше всего хочется увидеть здесь псов Асада. Но я никак не могу сообщить тебе, зачем появился в Гураяде. Если ты очень хочешь узнать это, то свяжись с Файдаром. Вы же друзья. Возможно, он тебе и скажет.

— Незачем беспокоить человека в столь поздний час. Правильно люди говорят, меньше знаешь, дольше живешь.

— Спорное утверждение. Однако шансов выжить у того, кто знает меньше, гораздо больше, чем у того человека, который владеет ценной информацией. Она убивает точно так же, как и пуля. Но этот кусочек металла может только ранить тебя, а вот информация бьет наповал.

— Согласен. Поэтому мне безразлично, с чем связано твое появление у меня.

— Надеюсь, жители Гураяда не разнесут по округе весть о том, что у тебя в гостях был человек, не похожий на обычного мирного обывателя.

— Не разнесут. Все трудоспособное население — а всего-то чуть более сорока человек — работает на меня. Я плачу им деньги, завожу в селение продукты. От меня зависит, кто в Гураяде будет жить, а кого отнесут на местное кладбище.

— Все это так, — сказал Дуни. — Но гляди, не переусердствуй в своем стремлении поработить односельчан. Как бы эти мирные чабаны не восстали. Тогда тебя никто и ничто не спасет.

— Не беспокойся, я знаю, как вести себя с этим скотом.

— Да мне-то беспокоиться нечего, Яман. Я появился и уехал. Жить в Гураяде тебе.

— Недолго, друг мой. Следующей весной меня уже не будет в Сирии. Я купил хороший дом в Анталье. Есть на примете юная красотка, которая заменит старую и ворчливую Джаву. Сыновья выросли, поедут со мной, дочь отдам замуж. Тоже есть очень выгодный вариант.

— Жених не местный?

— Нет. Он живет в Джидзе. Точнее сказать, его родители. Они владеют там рестораном. Не самые бедные люди.

— Но и твоя дочь Абина украсит дом любого богача.

— Абина пошла в меня. Так что здесь останется Джава.

— Но она одна пропадет!

— Мне до этого не будет никаких дел. Документы на развод уже готовы. Джава подписала их. Осталось поставить дату. Вопрос решен.

— Извини, Яман, твоя новая избранница из Гураяда?

— Да. Ее отец готов отдать мне девочку всего за тысячу долларов.