— Согласен, — кивнул правитель Матчи. — Я весь обратился в слух. Могу еще включить магнитофон на запись. Чтобы ни одно слово не пропало зря, — и подмигнул посланнику.

— Разговор будет долгим, Сержант, — не принял веселого тона посланник. Наверное, потому что слишком явно Шамсиджан пытался смехом скрыть волнение. — Тебе, возможно, неудобно говорить с безымянным. Моё имя Рашид.

Рахманов даже открыл рот от изумления, но сумел взять себя в руки.

— Я так понимаю, что сегодня день Главного Правила. И причины должны быть достаточно серьезны.

— Ты правильно понимаешь. Твой старый друг просил передать следующее…

Таджикистан, Душанбе

— Дела… — тихо сказал Рюмшин и повернулся к Махонько, — капитан, срочно связь с Матчой. Уточнить, не у них этот Рембо?

— Нет его у них, точно. Шамсиджан сообщил бы сразу, — откликнулся разведчик. И добавил, глядя на потухшую физиономию гостя, — не хорони старшего раньше времени. Судя по перехватам, ахмадовские его не поймали. Твой капитан, похоже, тот еще кадр.

— Есть такое дело, — вздохнул Юринов.

— Мда… — полковник облокотился на стол локтями и уперся подбородком в замок из пальцев. — Ситуация, однако… Хоть Анзоб штурмуй. Извини, сержант, — сразу же уточнил полковник. — Но на это я не пойду. Потери будут такие…

— Я понимаю, — вздохнул Борис.

В кабинете повисла неловкая тишина.

— Так, пока все старательно думают, воняя паленой резиной, товарищ сержант, пару вопросов к Вам, — первым нарушил молчание Пилькевич. — Ваш отец — альпинист? И спасатель?

— Вы знаете, где папа?!

— Где — не знаю. Но его самого в старые времена знавал. Если, конечно, не однофамильца и тезку одновременно. Отец в начале восьмидесятых работал в спасслужбе в Приэльбрусье?

— Работал, — отозвался вновь потухший Боря, — а перед самой Войной в Фанских горах был. В альплагере. Был я в том лагере. С Фаррухом ездили. Развалины одни…

Борису было хреново. Очень. Надежды на Дивизию таяли с каждой минутой. Даже то, что основная задача разведки была уже выполнена, не радовало. Да, Дивизия готова принять и Бригаду, и гражданских. И места всем хватало, и ресурсов. Осталось только установить связь с Пчелинцевым… Маршрут проложен. Переправа под Самарой вполне решаема. Проблема мелкая. Уфимцы обеспечат коридор через Петропавловск, а Умид — проход хоть до Пенджикента, хоть до Душанбе. Воевать ни с кем не придется. Это, если смотреть на плюсы, забыв о минусах.

Родных так и не нашел. Вдруг мелькнула надежда, что пожилой полковник что-то знает. Но всего лишь, папин знакомый по старым делам. Если папа выжил, почему с ним не связался? Еще и Андрей пропал и неизвестно, жив ли вообще. Что делать дальше — непонятно… Ехать к Фарруху и попытаться пройти в Проклятое ущелье? Или искать Андрея? Где искать? Надеялись, что он в Матче…

От размышлений отвлек вопрос Пилькевича.

— В каком лагере Вы были с Фаррухом?

— Артуч, кажется, — попытался вспомнить Юринов.

— Виктор ездил в Алаудин.

Другой лагерь? Надежда вспыхнула с новой силой.

— Где это?

— Соседнее ущелье. Пасруд.

— Где злые духи?

— Оно самое! — Пилькевич многозначительно посмотрел на Рюмшина.

— Вы о чем? — спросил тот.

— О Витьке, Сергей Павлович.