— Значит, иероглифы — это так, для лохов?

Глаша вынуждена была согласиться, что для лохов. Они зашли в магазин полуфабрикатов и купили пиццу, которая готовится в духовке. После ужина Дениска уселся смотреть телевизор, а Глаша забралась с ногами на диван и снова стала размышлять о «домашнем задании» Кайгородцева.

Петя совсем не походил на злодея. Но зачем он пытается втянуть её в дело с исчезновением жены, если не для того, чтобы подставить? Не может же он на самом деле думать, что у Глаши есть детективные способности? И почему он решил, что ей можно доверить конфиденциальную информацию? Да, они работают вместе уже больше двух лет, но никогда прежде Пете не выпадал случай убедиться в неколебимости честного Глашиного слова. Они даже не были приятелями: не пили пиво после работы, не дарили друг другу мелкие пустяки на праздники, не обменивались смешными колкостями в конце рабочего дня. Неужели Кайгородцеву и в самом деле не к кому больше обратиться?

Едва она про это подумала, как зазвонил телефон.

— Глаш, это я, — сказала трубка голосом Кайгородцева. Раздался тяжелый вздох. — У меня мандраж. Давай ты начнешь действовать завтра с утра?

— Ну… Давай, — согласилась Глаша. Больше ей все равно сказать было нечего.

— Приезжай ко мне на кладбище к десяти часам.

— К тебе на кладбище? — дрогнувшим голосом спросила та. — Ты что, уже переселился?

— Я живу рядом, — поспешно поправился Петя. — Рядом с кладбищем. Я же тебе говорил!

— Петь, ну ты вообще! — рассердилась Глаша. — У меня, между прочим, нервы.

— Глаш, у всех нервы, ты, главное, не опаздывай, тебе еще в типографию завтра после полудня.

«Свинья, — подумала она, положив трубку на место. — Уже неделю, как его жена пропала, сев в незнакомую машину темной ночью возле кладбища, а он хладнокровно отслеживает, как идут дела с рекламным буклетом. Вот и выходи замуж за красивых, деловых и непьющих! Думаешь, что он ради тебя готов на все, а ему по плечу только такой подвиг, который не повредит карьере».

Кайгородцев недвижно стоял возле центрального входа на кладбище, словно часовой, которому запрещено смеяться, плакать и вообще реагировать на окружающее. Завидев Глашу, он ожил и засуетился.

— Это там, — сообщил он, тыча пальцем в сторону. — Калитка, через которую Сузи проникла на территорию.

Глаша взглянула на него с жалостью и сказала:

— Тогда тронулись.

— А что мы будем делать? — спросил Петя. — Ведь я не отважился войти внутрь и поэтому не знаю, куда, собственно, она ходила!

— Проведем следственный эксперимент, — заявила Глаша. — Сейчас ты постоишь, покуришь и пойдешь от калитки в сторону дома примерно с той же скоростью, с какой шел той ночью. И остановишься там, где остановился, когда услышал шум мотора, договорились?

— Это долго, — предупредил Петя. — Я курил, а потом медленно шел…

— Отлично, делай все, как тогда. В точности все, как тогда!

Кайгородцев перебежал на другую сторону улицы и выжидательно посмотрел на Глаша. Она, в свою очередь, засекла время на часах и сделала отмашку:

— Пошел!

Петя добыл из кармана сигарету и принялся сосредоточенно ее курить. Потом в пыль растер окурок и тронулся в путь, заплетая ногу за ногу. Судя по всему, той ночью домой он возвращался в тяжких раздумьях. Ушел не слишком далеко и снова встал.

Глаша нервно посмотрела на часы. Кайгородцев стоял, сунув голову в куст боярышника, и не двигался.