— Что?

— Сам ничего не понимаю. Какой-то гундос попросил вернуть хаур, который мы якобы у них забрали.

— У кого?

— Да не знаю! — с досадой отмахнулся Максим. — Он отключил связь, пообещал позвонить завтра.

— Номер телефона записался?

— В том-то и дело, что не записался, есть такая опция у определённых аппаратов.

— Спецура?

— Может быть.

— Хаур… хаур… не помню такого слова в лексиконе катарцев, не арабское оно.

— При чём тут катарцы?

— Тебе сказали — мы забрали хаур, а где мы были? В Дохе. Может, хаур — это пленник по-арабски? Пойду спрошу у Жеки. — Брызгалов вышел.

Из гостиной долетел взрыв смеха.

Максим присел на край кровати, силясь разгадать заданную загадку, но в голове стоял призрачный туман хмеля, рождённый бокалом шампанского, и думать ни о чём серьёзном не хотелось. Откуда-то из бездн сознания всплыла мысль: может, хаур — это вообще из другой оперы? И связан он не с Катаром, а с синдорским рейдом? И обозначает он некий найденный в синдорских лесах артефакт? Но тогда возникает масса вопросов: кто нашёл, что это за артефакт, почему спрашивающий уверен в том, что он у Максима? А главное, откуда он знает номер его мобильного?

Вошёл раскрасневшийся Брызгалов.

— Не, Жека не знает, говорит, надо в словарь заглянуть. Но слово странное, не нашенское, гавкающее какое-то. И у меня складывается впечатление, будто я его когда-то слышал.

— У меня такое же, — пробормотал Максим, тщетно пытаясь вспомнить термин. — Ладно, иди к ребятам, я сейчас.

Он набрал номер телефона Ольги.

Звонки шли долго. Наконец в трубке раздался её голос:

— Алё, Максим?

— Он, — сказал Максим. — Меня не было в России, позвонить не мог, вернулся и звоню.

— Я так и поняла. Как дела? Вас начальство не пытало?

— По поводу?

— В связи с событиями в Синдоре.

— Нет, всё тихо.

— А меня посадили под домашний арест, отстранили от работы.

— Тебя под арест?! — не поверил он. — За что?

— Знала бы — ответила. Вахтанг вообще слёг, как мне сообщили.

— Этот ваш полковник-грузин? Что за беда с ним приключилась? На вид здоровый был.

— Вот и я о том.

— На что намекаешь? Что вообще у вас творится, отчего такая истерика?

— Мне показали один аппарат… — Ольга помолчала. — Напоминает видеокамеру, очень странную. Её привёз из Синдора один наш сотрудник.

— Так что?

— А забрал он эту камеру у твоего дяди.

— У Пахомыча? — удивился Максим. — Не может быть! Он мне ни слова не сказал.

— Ты не мог забыть про это в суматохе?

— Обижаешь, майор, на память не жаловался. Если бы он мне… — Его вдруг осенило. — Чёрт побери, вот, наверно, о чём шла речь!

— Что, вспомнил?

— Тут другое. Мне только что звонил какой-то тип и потребовал вернуть хаур.

— Хаур? Это что?

— Вот я и подумал, что хаур — та самая видеокамера. Кто её привёз?

— Саша Зайцев, старлей из Управления. Лапин, это зам. начальника Управления, утверждает, что Зайцева послали в Синдор после того, как замолчал Вахтанг. Зайцев добрался до хутора, встретил лесника. А у того лежала камера, чья — твой дядя не помнит. Ну, Зайцев и забрал её в Москву.