– Отнеси Ральфи в дом, Джим. Негоже ему тут стоять.

Джим кивает, поднимает мальчика и несет его к дому. Джонни ожидает протестующих криков, ведь даже в шесть лет Ральфи Карвер знает, что его предназначение – править миром, но мальчик обвисает на руках Джима, как кукла, глаза его по-прежнему широко раскрыты и не мигают. Джонни полагает, что влияние травмирующих событий, происшедших в детстве, на жизнь взрослых людей сильно преувеличено поколением, наслушавшимся в отрочестве грустных блюзов, но сейчас ситуация иная. Пройдет немало времени, думает Джонни, прежде чем поведение Ральфа Карвера перестанет определяться зрелищем мертвого отца, лежащего на лужайке, и склонившейся над ним матери, которая обхватила мужа за шею и вновь и вновь выкрикивает его имя, словно надеется разбудить.

Джонни думает, а не оторвать ли Кирстен от трупа, рано или поздно придется это сделать, но, прежде чем он успевает принять решение, к участку Биллингсли прибывает Колли Энтрегьян вместе с продавщицей из «Е-зет стоп». Девушка далеко оторвалась от длинноволосого, который пыхтит следом. Теперь Джонни видит, что мужчина не так уж и молод, несмотря на молодежную прическу. Но кто поражает Джонни больше всего, так это Джозефсоны. Они стоят на подъездной дорожке Карверов, взявшись за руки, прямо-таки Ганзель и Гретель. Мэриэл Содерсон проходит за спиной у Джонни, направляясь к мужу. Если Джозефсоны – это Ганзель и Гретель, решает Джонни, то Мэриэл вполне тянет на злую колдунью.

Ситуация вообще смахивает на последнюю главу детектива Агаты Кристи, когда мисс Марпл или Эркюль Пуаро уже объяснили, что к чему, и даже рассказали, как убийца выбрался из запертого купе, сделав свое черное дело. Они все здесь, за исключением Френка Геллера и Чарли Рида, которые еще на работе. Жильцы квартала по-соседски собрались на вечеринку.

Впрочем, поправляет себя Джонни, он не прав. Нет Одри Уайлер и ее племянника. И тут же память услужливо воспроизводит голос ребенка, у которого забит нос. Но прежде чем Джонни успевает связать одно с другим, если вообще есть что связывать, Колли Энтрегьян подскакивает к нему, стоящему у машины Мэри, и хватает за плечо мокрой рукой. Крепко хватает, до боли. Смотрит он мимо Джонни, на лужайку Карверов.

– Что… двое… как… Господи!

– Мистер Энтрегьян… Колли… – Джонни пытается не повышать голоса и не морщиться от боли. – Вы сломаете мне плечо.

– Ой, извините. Но… – Взгляд Энтрегьяна мечется от застреленной женщины к застреленному мужчине. На животе Дэвида Карвера дождь смывает кровь с ошметков плоти, и они становятся похожи на белые щупальца. Колли не может решить, на ком сосредоточиться, поэтому глаза у него бегают, как у болельщика на теннисном матче.

– Ваша рубашка, – неожиданно для себя говорит Джонни. – Вы забыли надеть рубашку.

– Я брился, – отвечает Колли и проводит руками по мокрым волосам. Жест этот лучше любого другого выражает состояние Энтрегьяна, он понятия не имеет, что ему делать. Джонни находит это весьма трогательным. – Мистер Маринвилл, вы можете сказать, что здесь происходит?

Джонни качает головой. У него одна надежда: то, что происходило, уже закончилось.

Прибегает Питер, видит жену, лежащую на лужайке Биллингсли, перед керамической немецкой овчаркой, и начинает выть. От этого воя по мокрой коже Джонни вновь бегут мурашки. Питер падает на колени рядом с женой, совсем как Пирожок Карвер падала рядом с мужем, и… О Боже, неужели Джону Эдуарду Маринвиллу предстоит увидеть ту же вселенскую скорбь, как и во Вьетнаме? Не хватает только Хендрикса с его «Лиловым туманом».

Питер хватает жену, и Джонни видит, что Гэри не в силах оторвать от них глаз, он ждет момента, когда Питер повернет тело в руках.