Атмосфера Европы была весьма разреженной и состояла из метана, аммиака и углекислого газа, дышать в ней человеку было невозможно, и даже беглецам от неведомых «волчиц» Равновесия нельзя было долго находиться на поверхности спутника Юпитера, несмотря на их умение создавать вокруг себя витасферу – слой временно пригодного для существования континуума.

«Что с тобой? – осведомился черноволосый бородач. – Надо бежать на Марс, искать защиты у фундатора. Он изменит траекторию нашего локального перемещения…»

«Мировую линию жизни он изменить не в состоянии. К тому же нас перехватят раньше, чем мы доберемся до центра, либо здесь, либо в прошлом, либо в будущем. Фундатор не знает о нашем положении».

«Все равно надо что-то делать…»

«Я пытаюсь».

С тихим гулом один из ближайших куполов, прикрывающих смотровой колодец, стал подниматься вверх, лопнул и разошелся лепестками кувшинки. Из колодца вырвался клуб пара, затем выполз многосегментный чешуйчатый цилиндр бордового цвета, окутанный паром, червяком спустился на изборожденную торосами поверхность льда и двинулся в сторону замерших людей.

«Бежим!» – бросил черноволосый, доставая свой нож с волнистым черным лезвием.

«Не спеши, – остановил его седой. – Это не преследователи».

Металлический чешуйчатый «червяк» диаметром около двадцати метров достиг людей, остановился. В тупом переднем торце его с бульканием проросли полтора десятка выпуклых линз. Люди почувствовали чей-то пристальный тяжелый взгляд: обитатель океана Европы, одетый в червеобразный скафандр, владел ментальным обменом и спрашивал землян, что им нужно.

«Укрытие, – ответил старший. – За нами идет погоня».

«Кто?» – спросил укрытый броней абориген.

«Метакон».

Европеец знал, о чем идет речь.

«От пастухов Метакона укрыться в пределах данного Регулюма невозможно. К тому же мы не имеем убежищ, гарантирующих вашу неприкосновенность и даже поддержание условий существования для таких созданий, как вы».

«Тогда мы погибнем».

«Сожалею, но ничем не могу помочь. Я один наблюдатель на весь мой мир. Метакон же не ошибается, ликвидируя потенциальную угрозу метаистории Регулюма».

«Спасибо за поддержку, – с иронией сказал черноволосый. – Может, подскажешь, что нам делать в этой ситуации?»

«У вас только один выход: внедрение и передача эйконала кому-нибудь из соотечественников».

Земляне переглянулись.

«Это не решит проблемы нашей безопасности, – сказал черноволосый. – Нас все равно уничтожат. Не в прошлом, так в будущем. Если бы мы могли уйти за границы Регулюма…»

«У меня нет доступа к базе данных Метакона. Я и так сделал ошибку, ответив на ваш вызов. Прощайте».

Гигантский «червяк» зашевелился и стал неуклюже уползать в смотровой колодец.

«Прощай, – пробормотал седой, провожая его глазами. – Я не надеялся на твою помощь».

«Может быть, ты сможешь пробить барьер Регулюма? – с надеждой спросил защитник седого. – Ты же абсолютник».

Тот покачал головой.

«У каждого абсолютника есть предел, у меня тоже. Я должен был предвидеть последствия прорыва в запредельное Знание, но понадеялся на авось. И тебя втянул в эту затею».

«Червяк» европейца исчез в отверстии колодца, закрылась «дверь» – полупрозрачный купол. Движение на поверхности расколотой трещинами равнины замерло. Однако ненадолго. Снова недалеко от беглецов с Земли появилась туманно-зыбкая полусфера со «змеями» внутри – погоня добралась и до Европы, – и заросшему многодневной щетиной инбе – инспектору баланса, выполняющему волю фундатора, руководителя структуры третьего ранга – СТАБСа, пришлось отступать.