Идеологическая передовая располагалась в средствах массовой информации. Линией фронта были тиражи губернаторской «Царицынской нови» и «Городской правды», которая являлось рупором мэрии. Журналисты в обеих редакциях были истинными виртуозами и акулами пера, закаленными в боях за построение развитого социалистического общества. С таким же усердием они сейчас поддерживали либерально‑демократические реформы. Информационную войну журналисты обеих газет вели по всем правилам военного искусства. Происходили здесь свои битвы, обходные маневры, окружения, разведывательные операции и бомбежки. Иногда возникали идеологические перемирия, которые, впрочем, никогда не доходили до братаний. В этой войне были свои герои, но случались и свои предатели и перебежчики. Чаще всего информационная война велась партизанскими методами: идеологические диверсии, к которым прибегали обе стороны, преследовали одну цель – пустить под откос бронепоезд соперника.

Кроме того, были у Жухрая и личные причины для вражды с мэром, но об этих причинах Иван Николаевич не стал бы говорить с посторонними людьми, а тем более с Куретайло.

– Брюсов, – с томной ненавистью повторил Жухрай. – О кредитовании, значит, вспомнил! Ладно! Ты, Игорь Дмитриевич, запускай информацию о реконструкции театра муз‑комедии. В самый раз! Сколько они там растратили?

– Два с половиной миллиарда, – с готовностью доложил Куретайло. – Семьсот тысяч – Брюсову, четыреста пятьдесят – его заместителю Кукушкину и двести пятьдесят Сыренко, который реконструкцию театра курировал.

– Фамилии, пожалуй, упоминать не стоит, – задумался Жухрай. – Скажут, что счеты сводим. Куретайло не согласился.

– Не счеты сводим, бабки подбиваем. Но я с вами согласен, Иван Николаевич, Брюсова и Кукушкина трогать пока не стоит, – сказал он. – Но только пока. А про Сыренко писать можно. Не велика птица. А потом, сами знаете, попробует оправдаться, крыльями махать начнет, всех вокруг себя перемажет.

– Ладно, – сказал Жухрай. – Делай как знаешь. Ты ведь мой Геббельс, сам знаешь, где и как соврать. Умного учить – только портить. У тебя все?

Куретайло заглянул в блокнот.

– Вчера из Союза писателей приходили, – сказал он. – У них там Владимир Маковецкий дуба дал.

– Денег на похороны просят? – догадался Жухрай.

– И на поминки тоже, – лицемерно вздохнул Куретайло. – Некролог в «Царицынской нови» мы уже поместили, а вот насчет денег – тут я с вами хотел посоветоваться. Они же еще и на книгу его просят.. Посмертное творение гения, так сказать.

Жухрай, склонив голову к плечу, оценивающе оглядел заместителя.

– И сколько же они просят? – поинтересовался он.

– На похороны и на поминки шестьдесят, тысяч, – доложил Куретайло, вновь осторожно заглядывая в блокнотик. – И на книгу стихов сто пятьдесят.

Губернатор подумал.

– Надо дать, – сказал он. – Все‑таки инженеры человеческих душ. И потом, мы не дадим – они у Брюсова выцыганят. Тем более что фамилия у него соответствует. Надо дать. Во время следующей избирательной кампании каждому голосу будешь рад. Дать, но в обмен на поддержку.

– А где взять? – Куретайло исходу дела не удивился, заранее знал, сукин сын, чем дело кончится.