Удар по ребрам заставил Дальгрена свернуться и выкрикнуть какое-то проклятие на своем языке, а затем молодой человек, не помня себя, бросился к Куинн, присел рядом с ней на колени и попытался двумя руками зажать рану, из которой хлестала кровь. Девушка посмотрела на него с ужасом, прося помощи, которую он не мог ей оказать, потому что он знал: рана смертельна.

— Помогите мне! — прокричал он Дальгрену, но граф мог только подняться на колени и потирать ушибленные ребра.

— Я люблю тебя! — сказал молодой человек умирающей девушке. — Я люблю тебя! Не покидай меня! Не уходи! Я люблю тебя!

Она сжала его руки, как если бы цеплялась за жизнь с их помощью. Но она теряла слишком много крови и слишком быстро угасала. Ее темно-синие глаза потемнели еще сильнее и начали стекленеть. Ее рот двигался, и казалось, что она пытается слизать или проглотить кровь, мешающую дышать, хотя на самом деле было ясно, что она пытается говорить. Он опустил голову к ее губам, все еще пытаясь удержать кровь, но она продолжала толчками выступать из раны.

Девушка произнесла три слова, но правильно ли он их услышал, он не мог сказать наверняка — у него еще будет время подумать над этим, потому что они могли означать лишь то, что девушка, убитая горем смерти мужа, уже давно жила своей отчаянной фантазией.

Она сказала (или ему лишь показалось, что сказала): «Мой Дэниел ждет».

Больше он ничего не мог сделать — мог лишь смотреть, как жизнь покидает ее.

В конце концов, Мэтью Корбетт отнял окровавленные руки от раны, отвернулся и сел, подтянув колени к подбородку, начав раскачиваться назад и вперед. Глаза его расширились, кровь Куинн была разбрызгана по лицу.

— Встань! — почти без акцента сказал Дальгрен, который уже поднялся на ноги и осознал, что у него в волосах запуталась рыба. С аристократичным видом, нисколько не подходящим сейчас под его ущербный вид, он вытащил ее и отшвырнул в сторону. — Очисти себя и оденься. Фосьми с собой одежду для путешестфия и сумку, чтобы фсе унести. Мы поедем ф Чарльз-Таун.

— Убийца, — прошептал Мэтью, продолжая раскачиваться назад и вперед и смотреть в никуда. — Убийца. Убийца.

— Я открыл тебе путь, — ответил Дальгрен. — И себе тоже. Мы поедем ф Чарльз-Таун сегодня, продадим моих лошадей и пофозку и отпрафимся ф Англию. Собирайся.

— Убийца. Убийца. Убийца.

— Йа… я слышал, — Дальгрен присел на колени, его лицо остановилось в нескольких дюймах от лица Мэтью, и граф увидел глубоко в глазах молодого человека шок. Мейстер Корбетт представлял собой кровавое месиво, и его точно нужно было отмыть, прежде чем выводить из этой хижины. — Но кто убийца? Мне остафить тебя так? Ты позофешь на помощь, расскажешь, что увидел тут? Тогда я остафлю нож здесь… соседи этой дефушки знали, что она безумна… и что она нашла где-то безумного молодого мужчину, чтобы заменить своего Даниэля, — он протянул руку и стукнул Мэтью по лбу. — Подумай! — сказал он. — Почему у меня была причина убить ее и разрушить любофь дфух безумных людей? Ах, я! Какая трагедия! Фставай, Мэтью, мы уходим фперед фместе. Ты не должен остафаться здесь теперь. Ты понимаешь?

Даже своим воспаленным, измученным разумом — он понимал. Он хотел остаться здесь, заморозиться в этой позе и в этом моменте, но знал, что не может этого сделать.

Взгляд Мэтью переместился. Теперь он смотрел на Дальгрена с холодной яростью.

— Однажды я убью вас, — прошептал он, и слезы побежали по его щекам.

— Как тебе угодно, — Дальгрен небрежно потрепал молодого человека по голове и ухмыльнулся, обнажив свои серые зубы. — Но это будет не сегодня, нам нужно сделать еще много вещей. Поднимайся.