– Спасибо, – Александра поцеловала мать в седой висок. – Спасибо, мама, ты у меня все понимаешь. Я вот высплюсь, соберусь с силами, – добавила она уверенно и подняла над головой сжатый кулак, – и буду врать круглосуточно!

– Бедная моя девочка! – засмеялась мама и погладила Александру по щеке как маленькую. – Соберешься, я не сомневаюсь. Вкусный чай с Ксенииной душицей… Позавчера она приходила в гости… Очень о тебе беспокоится…

– А Ксении я, наверное, скажу правду, почти всю правду, и отведу ее в клинику к Адаму. Ты как думаешь?

– Я тоже так думаю. Она ведь ни в чем не виновата, а тем более ее маленькие. Такая жизнь у нас крученая. Испокон веков все у нас против людей – и вчера, и сегодня, и, наверняка, завтра так будет. Такая мы заколдованная страна, такой народ: каждый в отдельности и умница, и герой, и умелец, и совсем незлой человек, а вместе все мы толпа. Да, толпа, которую могут взять в оборот и унизить сверх всякого предела урки и недоучки, выскочки, все таланты которых только в наглости и полной беспринципности.

– На войне было проще, – сказала Александра.

– Когда допекут, воевать мы умеем, что правда, Саша, то правда. Но почему не умеем жить в мире? Почему за тысячу лет нашего государства не научились беречь людей? Почему мы необучаемы?

Александра не знала, что сказать маме, и они обе долго слушали, как бьют в потолочное окошко невидимые струи дождя.

– Ма, всего семь часов, а уже темно, и так половина года…

– Половина жизни в потемках и в холоде…

– Я бы сейчас водки выпила. У нас есть?

– Есть. Давай выпьем. – Мать прошла к буфету, достала из известного ей укромного местечка четушку водки, или, как ее любовно называли в народе, «маленькую». – У меня для этого случая и сало есть, и соленые огурцы, и лук, и хлеб. Гулять так гулять! – весело добавила мама. – Чего-чего, а водку мы с тобой, кажется, никогда в жизни не пили!

– Точно, еще не пили! Пора начинать! – засмеялась Александра, и на душе у нее стало так радостно, так спокойно… За мамой, действительно, как за каменной стеной. А немножко водки она всегда держит в доме в лечебных целях – для компрессов, для растирок. Вот они сейчас и полечатся.

В четыре руки они мигом накрыли на стол.

– На правах младшей я буду виночерпием, – сказала Александра, вспомнив похожие слова Папикова, обращенные им к Адаму в палаточном городке под Ашхабадом.

– Сейчас выпьем и как запоем, – смеясь, сказала мама, – давно мы с тобой не пели!

Веселое мамино настроение тут же передалось Александре, ей даже спать расхотелось. Она сбила сургуч с горлышка бутылки, вынула штопором пробку – в те времена еще были пробки, еще не придумали запечатывать водку алюминиевой фольгой.

– Ну я наливаю на мизинец. – Александра налила по чуть-чуть водки в стаканы.

Они только собрались поднять стаканы, как в дверь негромко постучали.

– Господи, кого это принесло? – в сердцах пробормотала Александра, вставая из-за стола.

– Не спеши, – приостановила ее Анна Карповна, проворно заткнула пробкой бутылку и поставила ее под стол, стаканы с налитой водкой отодвинула в дальний угол стола и накрыла чистым полотенечком, которое они имели в виду употребить в виде салфетки одной на двоих.

– Так я откину крючок? – шепотом спросила Александра.

Мать кивнула в знак согласия.

Александра пошла открыть входную дверь.

– Ой, вернулась! – прямо с порога бросилась ей на шею Ксения и заплакала у нее на груди.

– Входите, дети, входите, не напускайте холода, – радушно сказала Анна Карповна.