— Здорово, парень! — произнес Григорий.

Сергей не сразу узнал в одноногом инвалиде охранника, едва не забитого до полусмерти на его свадьбе. А узнав, изменился в лице. Он подошел к нему вплотную.

— Где Маша? — рука его непроизвольно сжалась в кулак.

— Без рук! — .предостерегающе поднял костыль Гриня. — Идем. Только тихо! У нас все спят еще.

Они прошли в узкую комнату с одним окном. В комнате было сумрачно и пусто.

— Машка, вставай. Муж приехал!

Сергей озирался. В комнате никого не было. Григорий прокостылял к топчану, скинул плед.

— Вставай, Маша! Сергей твой приехал.

Под пледом барахталось какое-то существо в клетчатой мужской рубахе. Существо пыталось приподняться и снова падало.

— Вставай, говорю! — свирепо шипел Гриня. — А то Альбина сейчас прискочит!

— Плевать… Пива дай!

Он даже голос не узнал. Это был сиплый, пропитой, бесполый какой-то голос.

Гриня сунул ей в руку банку пива, затем взял под мышки, легонько встряхнув, придал женщине сидячее положение. Она тут же, не раскрывая глаз, открыла банку, начала жадно пить длинными глотками. По худой шее ходил кадык. Это не Маша! Какая же это Маша? Это тетка лет сорока, давно и тяжело пьющая, что видно по ее отечной физиономии. Спутанные, клочьями волосы…

Женщина покончила с пивом, отбросила банку, открыла глаза.

— Маша?! — изумился Сергей.

Не отвечая, она повела рукой, словно отгоняя муху, и снова упала на топчан.

— Мария! Ты мне брось это! Сама мужика вызвала! — задергался Григорий.

Сергей бросился к ней, кинулся на колени, начал тормошить, гладить по спутанным волосам.

— Господи, Маша, Машенька, что они с тобой сделали? Ну, вставай, маленькая, вставай! Я тебя увезу, Машенька! Ты только поднимись, встань, девочка!

Маша вырвалась из его рук.

— Осторожнее, мужчина! Я никуда отсюда не поеду, — погрозила она ему пальчиком.

— Да она невменяема! Что вы с ней сделали?

Наркотой накачали? — заорал Сергей, бросаясь на Григория. Тот опять выставил костыль.

— Тихо, парень! Никто ее ничем не накачивал. Она у нас сама кого хочешь уделает.

— Да что это за место? Вы говорили, она в больнице? Это не больница!

Пиво, видимо, оказало благотворное воздействие на организм. Маша прокашлялась, раскрыла наконец глаза, которые приобрели осмысленное выражение.

— Это, Сереженька, публичный дом, — сказала Маша и улыбнулась мужу.

— Ты врешь! — одними губами произнес Сергей.

— Вот тебе истинный, благородный крест! — широко перекрестилась Маша. — А я здесь прима-балерина. На ведущих ролях, представь себе! А ты изменился! Повзрослел, на мужика стал похож. Хочешь, я с тобой пересплю? Или ты с мамой приехал? — она расхохоталась.

— Вставай! Я увезу тебя! — он рванул ее за руку.

— Тихо, тихо, — вырвалась Маша. — Никуда ты меня не увезешь против моей воли. А и была бы воля, тоже бы не увез. Не дали бы. Отсюда, Сергунчик, на волю не выпускают. А как ты? Как живешь? Как бабуля? — светским голосом спросила она.

— Мне сказали, что ты умираешь, я мчался ночью…

— Да? — изумилась Маша. — Кто сказал?

— Ты что, дура, забыла все? Мы же с тобой ночью… — прошипел Григорий.

— А-а, вспомнила! У меня вчера мужик был, Сереженька, ну… клиент, очень на тебя похожий! Вот я и расчувствовалась.